"Филис Дороти Джеймс. Неженское дело" - читать интересную книгу автора

возможно, потому, что мальчишеское увлечение им Берни низвело пистолет в ее
глазах до уровня детской игрушки. Он сделал ее - по крайней мере
теоретически - умелым стрелком. Практиковаться они уезжали в чащу
Эппингского леса, и в ее воспоминаниях пистолет был связан с пятнистой тенью
деревьев и густым запахом гнилой листвы. Он закреплял мишень на стволе
дерева, пистолет заряжал холостыми патронами. В ее ушах и сейчас звучали его
громкие, отрывистые команды: "Ноги в коленях слегка согнуть. Ступни
расставить. Рука полностью вытянута. Теперь левой рукой возьмись снизу за
ствол. И смотри все время на мишень. Рука прямая, компаньон, прямая рука!
Хорошо! Это неплохо, это совсем-совсем неплохо". - "Но Берни, говорила ему
она, мы же никогда не сможем из него стрелять. У нас нет разрешения". В
ответ он улыбался; то была лукавая и чуть самодовольная улыбка умудренного
опытом человека. "Если нам когда-нибудь придется стрелять, то только ради
спасения наших жизней. При подобных обстоятельствах вопрос о разрешении
отпадет сам собой". Ему понравилась эта солидная фраза, и он с удовольствием
повторил ее, по-собачьи задрав свою большую голову к солнцу...
Итак, пистолет он оставил ей. Это было самое ценное, чем он владел.
Прямо в мешке она сунула его к себе в сумку. Конечно, полиция вряд ли будет
производить обыск, имея дело со столь явным самоубийством, но рисковать все
же не стоит. Берни хотел, чтобы она взяла пистолет, и она не собиралась
легко с ним расставаться. Корделия произнесла заученную молитву Богу, в
существовании которого не была уверена, о душе Берни, который никогда не
верил, что она у него есть, и стала дожидаться появления полиции.
Полицейский, прибывший первым, был старателен, но молод, неопытен и не
смог скрыть брезгливости при виде трупа, как и своего изумления перед
хладнокровием Корделии. В кабинете он долго не задержался. Вернувшись в
приемную, он битый час изучал предсмертную записку Берни, словно надеялся,
что тщательный анализ поможет извлечь потаенный смысл из ее простых фраз.
Затем он аккуратно сложил ее.
- Мне придется на время забрать это у вас. Скажите, как он здесь
оказался?
- Что значит, как он здесь оказался?! Это его кабинет. Он был частным
детективом.
- А вы, стало быть, работали у этого... мистера Прайда? Кем,
секретарем?
- Я была его компаньоном. Об этом вы могли прочитать в записке. Мне
только двадцать два года. Берни был старшим партнером и основателем дела.
Раньше он служил в следственном отделе столичной полиции под началом
старшего инспектора Далглиша.
Она пожалела об этих словах, едва произнесла их. Они были жалкой и
наивной попыткой защитить беднягу Берни. К тому же имя Далглиш, как она
заметила, ничего не говорило молодому полицейскому. Да и с чего бы ему о нем
знать? Разве это он столько раз слышал с вежливо скрытым нетерпением
ностальгические воспоминания Берни о службе в полиции до того печального
дня, когда его комиссовали по состоянию здоровья, и безудержные восхваления
добродетелей и мудрости человека по имени Адам Далглиш "Старший... нет,
тогда он был еще просто инспектором... всегда учил нас, что... Старший
описывал нам однажды такой случай... Чего Старший терпеть не мог, так
это..."
Не раз одолевали ее сомнения, существовал ли этот человеческий эталон