"Д.П.Р.Джемс. Братья по оружию или Возвращение из крестовых походов " - читать интересную книгу автора

месяца, как они находились здесь.
Мрачная обстановка отведенной им комнаты не располагала к веселью. Это
была темная каморка площадью не больше десяти квадратных метров и высотой
метра и два с половиной, сводчатый потолок которой поддерживался несколькими
мощными колоннами. Тут не было ни одного окна, за исключением крошечного
отверстия под потолком, пропускавшего слишком мало света, чтобы рассеять
мрак и позволявшего лишь с трудом различать предметы.
У самой стены лежала связка свежей соломы, служившая де Кюсси постелью,
а прямо напротив было устроено ложе для принца Артура. Это была настоящая
постель, покрытая двумя коврами. Тут же стояли два стула - роскошь
невиданная тогда в темницах - и небольшой деревянный столик на каменных
немках.
За столом, подперев голову руками, сидел принц Артур. Было это в один
из прекрасных февральских дней, и блестящий луч света, пробившись сквозь
узкое оконце, освещал роскошную одежду и прекрасные белокурые волосы юноши,
в беспорядке строившиеся по его щекам.
Чуть в стороне от него устроился де Кюсси. Он с явным сочувствием
поглядывал на своего товарища по темнице, участь которого казалась ему
тяжелее его собственной. В первые дни плена хитрый Иоанн вел себя с узниками
вполне дружелюбно и даже ласково, но поступал он так отнюдь не по доброте
душевной, а лишь потому, что Вильгельм Саллисбюри, лорд Пемброк да и другие
влиятельные сеньоры, находившиеся при дворе, не потерпели бы грубости к
пленнику королевской крови. Но очень скоро английский король нашел случай
под разными предлогами удалить их от себя, и с того дня жизнь пленников
круто изменилась.
Долгое пребывание в руанской крепости подорвало здоровье Артура, и
неблагоприятно отразилось на его настроении. Его надеждам не суждено было
сбыться, и он все чаще впадал в уныние. Холодный мрак, царивший в темнице,
питая мысли безрадостные и угрюмые, только усугублял это тягостное
состояние. На все попытки Гюи де Кюсси хоть как-то расшевелить его, Артур
лишь отмалчивался, печально опустив голову и вспоминая о днях более
счастливых. Целые дни принц проводил, предаваясь горестным размышлениям, и
слезы стали для него единственным утешением.
Но иногда, по вечерам, де Кюсси удавалось разговорить принца; и когда в
наступающих сумерках им приносили лампы, своим желтовато-красным светом
рассеивавшую окружающий их мрак и создававшую какую-то теплоту и
своеобразный уют, Артур отрешался на время от своих грустных размышлений и
слушал де Кюсси. В такие минуты сир Гюи, не прерываясь, рассказывал о своих
приключениях в Святой земле: о сражениях, в которых участвовал, об
опасностях, подстерегавших христианских рыцарей, о их мужестве и
благородстве. В рассказах присутствовали та живописность и романтизм,
которые и придают величие войнам этого века и самому рыцарству.
Тогда щеки Артура покрывались румянцем; он с жадностью внимал этим,
порой надолго затягивавшимся рассказам, и, сопереживая вместе с Гюи,
говорил, что желал бы вместо войны за родительское наследство, за трон,
посвятить свою жизнь служению Кресту и избавлению гроба Господня и Святой
земли от неверных.
В ту минуту, о которой мы говорим, рыцарь хотел было начать очередной
рассказ, но звуки чьего-то голоса за маленькой дверью, которая вела в
коридор, удержали его. Де Кюсси стал прислушиваться.