"Аскольд Якубовский. Черная Фиола" - читать интересную книгу автора

Жогин видел: пес уходит отсюда не колеблясь. Эта четкость собачьей воли
потрясла Жогина.
- Вернись!
Он закричал, и все встряхнулось в голове. Мучительная боль вынудила его
схватиться за голову, застонать.
Эхо тотчас швырнуло крик обратно, словно камнем ударило. Такая боль...
Не напрасная - пес вернулся.
Он сел и, склонив голову набок, смотрел на Жогина. Испытующими были
желтые глаза собаки.
- Что? - говорил ему Жогин. - Думаешь, я сдохну, пропаду, и ты со мной?
Холодны собачьи глаза. Они льют волны недоверия.
Эх! Встать бы на ноги, прикрикнуть. Вот что - не дать собаке уйти!
Жогин протянул руку - схватить! - но собака стала пятиться, не отводя
желтых глаз. Злоба охватила Жогина: "Убью!" Он потянулся к камню, но
собака зарычала и прыгнула к его руке. Щелкнула зубами.
Жогин отдернул руку. Собака, прижав уши, рычала на него.
- Ты не должен оставлять меня одного, - внушал псу Жогин. - Я не хочу
быть один. На, грызи, но только оставайся.
Тут Жогин от слабости и обиды на собаку зажмурился. А когда посмотрел,
то увидел четкий силуэт пса на тропе. "Ушел, я умру здесь".
И Жогину явилась мысль о недоступной ему - хоть помри! - чистоте
снежных гор. Он заплакал от недостижимости суровой горной чистоты. Умирая,
уйти в них, чтобы никто не нашел? Но и это невозможно сделать.


15

Ракета долго устанавливалась на костылях. Она качалась, скрипела
амортизаторами.
Жогин держался за ручки кресла и боялся отпустить их. Наконец, ракета
замерла. Иллюминатор черен. Значит, ночь.
Жогин встал. Блистающий Шар словно заснул, и Жогину приходилось
выходить одному.
Что ждет его здесь? Он нашел в блестящих инструментах и взял странного
вида пистолет.
Но как выйти? Люк закрыт.
Жогин мучительно возился с суставчатыми частями огромного замка. Где
нажать, за что тянуть? Но догадаться не мог. И только до крови оцарапав
руку, он бешено заорал люку: "Открывайся!"
Люк тяжело лязгнул и сдвинулся, впустив парное тепло.
Густые сладкие запахи из черноты ночи схватили и потянули его к себе.
Неудержимо. Точь-в-точь как мягкие руки, когда Жогин, бывало, тихо
поцарапается в ночную дверь. Та раскроется, и голос прошепчет: "Ты,
милый?.."
Жогин вышел. Темно. Сытно пахло грибами и чем-то похожим на запах
больших домашних зверей.
А теперь потянуло ванилью.
Но вопреки этим живым запахам вдали поднималось мертвое синее зарево.
И фосфор не только в этом зареве, он повсюду, лежит клочками и пятнами.
А зарево неторопливо прорисовывает на зрительной сетчатке какие-то фигуры.