"Аскольд Якубовский. Космический блюститель" - читать интересную книгу автора

постарел. У глаз легли морщины. Они узкие, как волос, морщинки всезнания.
Губы... Здесь еще жесткая и горькая складка Судьи. И сознание - я
прикоснулся к чемуто огромному. Словно летал без мотора или вспрыгнул на
пик Строганова.
Тим диктовал:
- "...Планета требует ученых типа классификатора. Для творца Глена
время еще не пришло. Законом нашей работы..."
Я же думал: "Братья Аргусы, Звездные Судьи... Сколько времени еще я
мог быть с вами? День? Неделю?.." И сейчас объем знаний Аргусов разламывал
мою голову.
Знание гложет и грызет мозг... Забудется ли оно?.. Войдет в меня
прежний мир? Зачем я согласился?
Но те, кого выбрали Аргусы, не могли отказаться. Такого случая не
было, Аргусы его не знали. Иначе они бы сказали мне. Да и не отказался бы я
даже сейчас, все зная.
- "...И запальные в смысле, генетики организмы". Готово, садись!
Тимофей снял сковородку, понес к столу и поставил ее на бумаги. И я
ощутил в себе сильно изголодавшегося человека.
Мне хотелось есть сокрушительно много. Тим ставил тарелки, разливал
чай в большие чашки.
По обыкновению Тим, жуя, запихивал себе в рот огромные куски. Подошли
собаки, положили тяжелые морды на край стола. Тим бросал им то кусочки
мяса, то обмакнутый в подливку хлеб.
А похудели, бедняги. Все. Тим отощал, у собак до смешного заострились
носы. Они плоские, словно долго лежали под ботаническим прессом.
- Ты понимаешь, - говорил, жуя и давясь, Тимофей. - Мы с тобой
уникальные люди. Я имею честь быть универсалом: ботаником, зоологом,
дендрологом, чертезнаетчемологом. Ты затесался в Аргусы благодаря этой
каналье. Силен мужик... Нам с тобой, по сути дела, надо писать мемуары.
Он захохотал, взял горсть сахара, повелел: "Терпеть!" и положил на
носы собак по кусочку.
Те, скосившись на сахар, недвижно и серьезно ждали разрешения съесть
его.
- То, к чему ты прикоснулся, - втолковывал Тим, - огромно. Аргус?..
Подумай сам, сколько бы ты мог еще быть им без опасности смерти? Неделю?
Думаю, три дня. А там истощение протеинов, анорексия и... Хоп! (Собаки
подкинули и схватили кусочки). Летальный исход. Но ты должен хранить память
о прикосновении к чему-то титаническому. Да, именно титаническому. И у меня
такое бывает, когда я в одиночестве обозреваю здание науки. (Он покраснел.)
Ощущение, что я коснулся огромного, что лезу на снежный пик. Слушай, может,
нам махнуть на Север, освежиться и поохотиться? Все же полюс, снега,
мохнатое зверье.
- Посмотрим, - сказал я, думая, отчего он повторяет мои соображения. А
звучало бы: "Воспоминания Аргуса-12". Вспомним, вспомним. Итак, прилетел
"Фрам", абсолютно неожиданный. Он скинул на Люцифер ракетную шлюпку.
Аппаратура наша разладилась в грозу, мы не приняли сигналов и
копошились во дворе.
Был ясный день, Люцифер просматривался на большое расстояние. И вдруг
из солнечной голубизны упало, гремя и пуская дым, длинное тело.
Люди! Ракета!