"Аскольд Якубовский. Прозрачник" - читать интересную книгу автора

входят одно в другое, будто древние китайские безделушки, выточенные из
слоновой кости... Нет, они были текучи. Тогда-то он и стал текуч и
всепроникающ.
О солнце!.. Оно бушует, колеблется, гремит и вскидывается вверх. По
нему бегут фиолетовые тени.
Лучи его сильные. Они давят, толкают, гонят. Стриж. Ты великолепен для
воздушной акробатики.
А вот сокол-чеглок (и металлический звон его полета). Я не был в тебе,
я не знаю тебя, а ты меня. Лети, сокол, гонись за добычей. А вот голубь,
сильный дикий голубь.
Я не был тобой, я так и не познал до конца мук погибающей жертвы.
Пролетает цапля, важная и огромная, как самолет. Я не был тобой, не был!
Я ничего, ничего не успел.
...Лети, лети, моя ласточка, лети быстрее. Вон дома, желтые хлеба,
дороги. Ласточка, шевелит воздух твои перышки. Теперь вверх, еще, еще, еще
выше - прямо в облака.
Они холодные и упругие... Ласточка, ласточка, лети стремительнее, меня
скоро не будет. Не станет человека, проникшего в ваши тайны. Ласточка,
лети, спеши вниз - там я стану прежним.
Ласточка, я убью тебя, потом в тысячах опытов я убью тысячу загадок
вашей жизни.
Ласточка, ласточка!.. Я ударюсь тобой о землю, ударюсь и встану с земли
человеком, как все. Я люблю ее. Прости, прости меня, ласточка...
Черный вихорок метался в воздухе. Он то уходил вверх, в тяжелые, мокрые
тучи, к пронзившему их острию города, то кидался к ногам, и Таня
вскрикивала. Ей было страшно.
Вот Сигурд пронесся между высоковольтными проводами, вот кинулся к ней,
скользнул над плечом, обвеял крылышками. "Как он может любить меня? Что я
дам взамен? А если это мечта, если ошибка? Или он, став простым и обычным,
не удержит моей любви?"
Сигурд взлетел и вдруг понесся с щебетом - ниже, ниже, ниже. В землю,
косо, направлял он птичье тельце. Сейчас ударится! Сейчас!
- А-а-а-а! - закричала Таня.
Но Сигурд скользнул мимо и вдруг схватил большую муху, все
присаживавшуюся на Танино платье. Резкий, металлический щебет оглушил
Таню, полыхнул железной синевой, и Сигурд унесся в облака... Исчез...
Мошки жгли ноги и сгущались облачком вокруг глаз. Таня вытерла платком
свои щеки, потом и глаза - сухие, обожженные. Горело ее лицо, горели
верхние ободочки ушей, плавилось что-то в груди. "Идти, идти отсюда, идти
домой, скорее". Пришла. Остановилась у калитки. Стояла долго, не решаясь
войти и не веря себе.
Глаза ее все искали ласточку, сердце щемило и жгло.
Таня слышала - за десять домов отсюда Владимир играл на гитаре, терзал
инструмент. Пролетали выпущенные им ноты - тяжелые и черные, как грачи.
Таня видела - повяли, обвисли вьюнки и цветные фасоли, затягивавшие все
лето калитку и веранду. В тучах, шедших одна за другой из-за крыши их
дома, сидела хмурая непогода осени. И по-августовски прохладно. Все, все
холодное - травы, стареющие цветы, доски калитки.
Близится осень. Деревья никли ветвями, листья уже падали вниз по
одному, долго кружась.