"Аскольд Якубовский. Прозрачник" - читать интересную книгу автора

столбов и насекомых. И Сигурд отметил, что крыльям древесные ветки
казались гуще и косматее, чем были на самом деле.
Он видел - крыльями - рои ночных мошек и ощущал перемещения их.
Видел - крыльями - прерывистые трассы хрущей и лохматые клубки ночных
бабочек. (И хватал их, и пожирал на лету.)
- Пи-пи... пи-пи... пи-пи-пи... - кричал он, шмыгнув мимо плясавших
мошек. Он несся к луне.
Она казалась ему светящимся отверстием, его несло в ее горячий рот. Он
видел луну собой, ощущал ее всем хрупким сооружением тела. Она звала к
себе, но зов ее был двойным: нетопырь ощущал спиной подъем серой лунной
радуги. Он летел выше, выше...
Луна звала его, манила, осыпая звездчатым дождем световых корпускул.
Сухим листиком нетопырь заметался в холодных высотных течениях, среди
темных и незнаемых еще ночных птиц. И снова кинулся вниз, в отсветы
фонарей, в красные лунные тени.


Таня отпросилась домой и стала помогать в кухне. Но все у нее валилось
из рук. Бабушка прогнала ее, Таня ушла в сад. Перед дождем (а начиналось
погодное безобразие - шли ежедневные дожди) все население их сада шумно
ворочалось в травах и листьях.
Летали рыжие комары, гудели синие мухи, перелетывали травяные моли.
Жуки ползали по дюралевым косякам окон.
При таком насекомьем изобилии в сад налетели ласточки-касатки с черными
хвостовыми вилочками. Они, проделывая воздушную акробатику, вылавливали
мошек.
Особенно красиво работала одна. Она вскрикивала, налетала близко,
показывая Тане то белый жилетик, то красное пятнышко. Она безотчетно
нравилась Тане. Думалось: было бы счастьем летать вот так.
Устав, ласточка присела на косяк и глядела на Таню. Малюсенькая, но так
хитро, так ловко устроенный летательный аппарат. И клюв маленький, и
краснотца на щеках - следы небесных зорь.
- У, малюня, - сказала ей Таня и протянула вперед губы. - Моя
славненькая, маленькая!
И вдруг догадалась: он!..
И стала наливаться жаром. Под ладонями раскалялся оконный косяк.
- Сейчас же уходите, Сигурд! - велела она.
Ласточка смотрела. Глаза ее - черные пятнышки - слишком пристальны для
дикой птицы.
- Уходите! Чтобы я вас больше не видела. Безобразие быть таким
прилипчивым.
Ласточка взлетела, загнула в воздухе сложную кривую и скрылась из глаз.
Совсем.
- Сигурд! - крикнула Таня вслед. - Вернись! Ой, что я наделала... - Она
схватилась за щеки.
"Обиделся, обиделся. Пришел, а я его выгнала. Летал, устал, а взяли и
выгнали, взяли и выгнали. Так ему и надо. Пусть летит, пусть другую
найдет. Только помнит, что та не полюбит его таким..." Опять налетели
ласточки, но другие, городского типа. Кричали стрижи; вечер шел своим
чередом, пустой и ненужный.