"Аскольд Якубовский. Сибирит" - читать интересную книгу автора

мерзнущих зверей.
Он пронесся тоскливой жалобой и окончился воплем, полным отчаяния.
- Ишь, как вас прижало, - пробормотал Липин, внезапно ощущая в себе
что-то отозвавшееся. На мгновение ему стало жутко. Вспомнилось, что он
здесь один. Это не вязалось с прежним настроением, он сказал удивленно: -
Ну и ну...
Но волки замолчали, а сигарета кончилась. Бесконечное шуршание ветра и
царапанье льдинок нагнало на Липина дремоту.
Дремота была сладка и мучительна.
Зазвучал скачущий мотив детской песенки: "Дождик, дождик, перестань!",
в лицо заглянули знакомо блестящие глаза, их неожиданно сменил страшный
образ полумедведя-полуволка.
Зверь, широко раскрыв красную пасть, погнался за Липиным и закричал
дико, страшно.
Липин вздрогнул и открыл глаза. Пока он дремал, что-то изменилось. А,
тишина... ветер не шуршал палаткой, не царапали ее ледяные коготки.
Неприятная тишина, гнетущая, Липин пожалел, что остался. А этот страшный
крик, разбудивший его?.. Где он его услышал?.. Только ли во сне?..
Липин попытался отвлечься, обдумывая в подробностях путь вниз, а оттуда
самолетом в Иркутск: неприятное ощущение не проходило.
Казалось, что на него смотрят пристальным, вяжущим руки взглядом.
Взгляд то упирался холодным пальцем между лопаток, то окутывал паутиной. В
этот момент Липину хотелось крепко вытереть свое лицо. Желание было
сильное, он с трудом сдержал себя. Поразмыслив, он принял его за обычную в
горах усталость нервов, рождавшую причудливые ощущения. Объяснение ему
понравилось: нервы шалят! Но вдруг быстрые шаги, хруст льдинок и стук
камней. Кто-то тронул палатку и захихикал странным, взлаивающим смехом.
Сердце Липина сжалось.
Он принужденно ухмылялся в темноту. Кого испугался? Волков? Ладно же,
сейчас он им даст.
Будут знать!
Липин вынул ноги из мешка (спал он одетый) и нащупал холодный приклад
двустволки. Медленно и осторожно он потянул ее, тяжелую и
обжигающе-холодную. Осторожно переломил ружье и ощупью проверил, заряжено
ли? Ружье было заряжено. "Картечь", - вспомнил он и привычно сказал:
- Порядок.
Сказал и прикусил губу. Затем встал на четвереньки, отстегнул клапан
палатки и, держа ружье стволами вперед, выскочил.
Холодный воздух охватил его. Показалось, спрыгнул в ледяную воду.
"Минус пятнадцать", - отметил он, осматриваясь. Сзади как будто
захихикали. Липин круто повернулся и вскинул ружье. Затем, тяжело
вдавливая каблуки в сыпучую ледяную крупку, обошел палатку.
У горы багажа, прикрытого куском темного брезента, никого не было.
Обойдя палатку, он остановился у ее входа, присматриваясь и
прислушиваясь.
Ветер снова подул - ровно, сильно. Прежнюю сплошную завесу туч сменили
их лоскутья с просвечивающими закрайками. Тусклая луна ныряла в них. Так в
весеннее половодье в волнах ныряет унесенный водой круг замороженного
масла. Того, что делают про запас в сибирских деревнях.
И довольно светло, ночь походила на сумерки. Со всех сторон белели