"Аскольд Якубовский. Мефисто" - читать интересную книгу автора

холодного и огромного царства. Я буду жить вечно. Я всюду распространяю
страх. Я буду равнодушен к покорным и беспощаден к врагам. Я внушу ужас. Я
буду царить в океанах по праву ума, силы и хитрости. Есть приятно, но
внушать страх еще приятнее".
"...Встретил осьминога, огромного осьминога, тонны на две. Увидев меня,
он побледнел и притворился мертвым. Я оставил ему жизнь - нужно же их
приучать к покорности! Я всплыл около лодки, полной рыбаков. Позеленевшие,
вытянутые лица! Я оставил их жить".


"...сегодня я видел кракена неизмеримой длины и мощи. Он был глуп.
Говорю "был", потому что его уже нет - я подкрался и прокусил ему череп.
Теперь сижу в скалах на его месте и расту, расту".


"...Я страх, я ужас морей. Когда я всплываю, океан волнуется и все
живое прячется от меня. Даже вы, люди, сворачиваете в сторону".


"...Я ухожу в свое царство, в одиночество, в молчание. Навсегда.
Прощай, двуногое ничтожество. Мефисто".


...Умер закат - золотая полоска. В бухте появилось большое скопление
ночесветок. Вода светится. В нее уходит кабель. Он вползает в нее, как
резиновый шланг. Много тайн выкачал он из моря, из светящихся глубин.
Кроме одной - Мефисто.
Он громаден, наверное. Никто не знает, каких размеров достигают
архитевтисы в таком возрасте.
Скажем так: Мефисто - его эгоизм, погруженный в глубины моря. Нет, он
эгоизм науки.
Мефисто - его жадные глаза, брошенные в море, ищущие руки, опущенные до
самого отдаленного морского дна. А сейчас придет его Джо, милый сын,
раздвоившийся в смерти, лежащий одновременно и под холмиком в саду, и в
теле гигантского кальмара. "Великий Кальмар - а я его отец. Дико! Словно
увидеть сына ракетой, машиной, кораблем, молнией".
- Генри, кофе!
Вот он, обжигающий и ароматный. Кофе! Приятный запах счастья с
горчинкой печали, аромат цветов с горечью увядающих листьев.
- Иду, Мефисто.
...Какие влажные дорожки, как ласково касаются листья моих щек -
прохладные и влажные их ладоши. Так касаются холодные руки, сплетающиеся
струи глубин. Покойно лежат на донном песке, мягком, золотом песке. Вот и
лестница, ведущая вниз, и перила, лишние для привычного человека.
Светит луна, и видно все. Думал ли я, что Мефисто вырастет в чудовище?
А думал ли Райт о бомбардировщиках "либрейтор"?
Кох - о бациллах в бомбах?
Бэкон о пулемете? Думал ли сэр Резерфорд о водородной бомбе?
...Вода черна, она шевелится, отражая луну, и родит жирный блеск.
Сколько еще в ней тайн. Их не схватишь.