"Юрий Яковлевич Яковлев. Где начинается небо (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

Стыдно признаться, но, когда Петров остался один, ему стало страшно.
Ночь обступила его со всех сторон, и ему казалось, что кто-то подстерегает
его, крадется, хочет сорвать печать или похитить огнетушитель. Выставив
вперед винтовку с примкнутым штыком, Петров шел к огнетушителям, в темноте
пересчитывал их и бегом возвращался к дверям склада, чтобы никто не успел
сорвать печать...
Что ты будешь делать с этим старым тулупом! Шерсть внутри свалялась и
запросто пропускает ветер. Надо будет поговорить с завмагом, может,
выпишет новый тулуп.
Петров сплюнул от досады и попытался встать, чтобы немного размяться.
Но у него не вышло. Ноги не послушались. Тогда он выставил вперед нижнюю
губу и стал дышать на окоченевший нос. Дыхание было пропитано махорочной
горечью, но тепла в нем было мало. Его боевые товарищи, бабки-сторожихи,
убрали голову в плечи и были похожи на черепах. Небось спят, старые
черепахи, в овчинных панцирях. А может быть, бодрствуют. Просто клюют
носом. Петров насмехался над ними, но в глубине души уважал их за то, что
они, старухи, несут солдатскую службу не в пример многим молодым. Он
откашлялся и снова стал обходить свои далекие посты. Он вспомнил, как
задолго до войны стоял на посту у знамени в артиллерийских лагерях. Стоять
полагалось по стойке "смирно", ни одного движения. А его ели комары. Они
были какие-то особенно кусачие и злые. И нельзя было протянуть руку, чтобы
размазать их по щеке.
А еще был случай в темную дождливую ночь. Петров услышал, как к его
посту кто-то приближается.
- Стой! Кто идет?!
Никто не отозвался, а шаги зазвучали отчетливей.
- Стой! Кто идет?!
Ни ответа, ни привета. Петров для острастки лязгнул затвором и звонко
крикнул:
- Стой! Стрелять буду!
А шаги звучали. И он выстрелил. В воздух. И тогда послышался
удаляющийся конский топот. Это колхозная лошадь зашла в расположение
части.
Когда Петров вспоминает эту историю, то всегда улыбается и ехидно
подергивает щекой. Сейчас щека так замлела, что не смогла пошевелиться. И
реагировала на эту смешную историю полной неподвижностью.
Тот Петров, молодой, необученный, был так далеко от этого, сидящего
на ящике у магазина, что представлялся ему самому другим человеком. Сторож
относился к нему снисходительно, прощал легкомыслие и огрехи. Он испытывал
к молодому Петрову чувства, похожие на отцовские.
До чего сегодня трудная ночь! Поскорей бы она миновала! Который час?
У Петрова никогда в жизни не было часов. Но за долгие годы своей
караульной службы он научился безошибочно определять ход времени. Словно
внутри у него появились часы с вечным заводом. Сегодня с этими часами
творилось что-то неладное. Разладились. И старик как бы заблудился в ночи,
сбился со счета. А ветер все дул и дул.
Старый тулуп стал так сильно давить на плечи, словно кто-то цепкий и
тяжелый навалился на Петрова сзади, сжал его так, что перехватило дух, и
стал гнуть, гнуть. И нет у старого часового сил, чтобы сбросить с себя эту
страшную тяжесть. Он обмяк. Плечи опустились. Руки повисли. Веки стали