"Юрий Яковлевич Яковлев. Стриженый черт (Четвероногие друзья) " - читать интересную книгу автора

- У вас язык отнялся?
Старик уставился на пограничника, потом на меня и остановил взгляд на
собаке. Он сосал погасшую папироску и долго рассматривал собаку, словно
рассчитывал узнать от нее больше, чем от нас.
Пограничник понял, что больше молчать нельзя, он сказал:
- Я с заставы... Прислали усыпить собаку. Но вот тут нашелся парень, -
он легонько подтолкнул меня вперед. - Он хочет взять ее.
Но мне нужен документ.
Ветеринар резко повернулся ко мне и спросил:
- Ему собаку?
- Ему, - подтвердил пограничник.
- Не справится, - буркнул старик.
Я понял, что сейчас все пропадет, и в отчаянии крикнул:
- Справится!
Старик впился в меня маленькими слюдянистыми глазами и резко спросил:
- Что будешь делать с собакой?
Я растерялся и ответил невпопад:
- Буду ее кормить...
- Этого собаке мало... для жизни!
Я почувствовал, как покрываюсь испариной. Старик держал меня под
прицелом. Он испытывал меня, и от того, выдержу я экзамен или нет,
зависела жизнь старой верной собаки. Я ничего не успел подумать, я думал
только о том, как спасти ее.
- Огород сторожить надо? - спросил меня ветеринар.
- Нет у нас никакого огорода. У нас есть сарай. Я не дам ее в обиду.
Я... Я...
- Не кипятись, - остановил меня старик. - Спокойно. Собака будет жить.
У меня уже есть три собаки... брошенные. Будет четыре.
Мы - люди.
- Мы люди, - повторил я за стариком, - у меня мама добрая. Она разрешит.
- Ладно, - сказал старик.
Собака посмотрела на своего хозяина, как будто он, а не сухой
желтолицый старик с кадыком решал ее судьбу. Она тихо взвизгнула то ли от
радости, то ли от нетерпения, то ли случайно.
Я посмотрел на старого ветеринара и тихо сказал:
- Спасибо.
- За такие вещи не благодарят! - прикрикнул он. - И вообще, если
человек не чурбан, не значит, что за это его следует благодарить.
Если человек не чурбан! А кто же? Стриженый черт? Я покосился на
стеклянную дверку белого медицинского шкафа. И увидел себя -
обыкновенного, такого, как всегда, только мои глаза с красными прожилками
воинственно поблескивали, а отросший черный ежик сердито топорщился на
голове.
Светило окрепшее солнце. За окном шумело море. Рядом пахло собачьей
шерстью. Я вдыхал этот запах, как запах жизни. А старик все не выпускал
изо рта погасшую папироску.
Этот день всегда рядом со мной, хотя множество дней моей жизни
затерялись вдали, остались где-то за горизонтом.