"Николай Николаевич Яковлев. ЦРУ против СССР (полит.)" - читать интересную книгу автора

счет возрастающего воздействия кампании изоляционистов".
Вот это представление о неких внутренних силах, будто бы ограничивавших
возможности Рузвельта (представление, созданное им самим!), подогрело тех в
Токио, кто очертя голову решился на войну против, как им казалось,
политически разъединенных Соединенных Штатов. Своей "покладистостью",
имевшей в виду растолковать тогдашнему правительству Тодзио, что перед ним
открыты иные, многообещающие перспективы, Рузвельт навлек беду на
Соединенные Штаты. Ибо военная аксиома - ударить по слабейшему врагу, каким
в свете сказанного предстали перед японскими руководителями США по сравнению
с Советским Союзом, сорвавшим гитлеровский блицкриг и уверенно отражавшим
натиск вермахта.
Не вдаваясь в детали, можно уверенно утверждать - в Токио судили по
реальным фактам, а не руководствовались их интерпретациями, которые пытался
навязать японским политикам Рузвельт, взявший себе в помощники для этого
Черчилля. Уже на основании первого ознакомления с рассекреченными в 1981
году документами Костелло заключает: "Президент и премьер-министр затеяли
колоссальную игру, от которой зависели судьбы всего Тихоокеанского бассейна.
Преисполнившись уверенности, что разведывательные материалы заблаговременно
предостерегут их ото всех враждебных действий, они считали, что сумеют вести
Японию на нитке дипломатии. При ретроспективном взгляде это оказалось одним
из крупнейших стратегических промахов западных союзников в годы второй
мировой войны"[11].
Потом выяснилось, что далеко не все японцы доверяли шифропереписке по
радио, не все коды в 1941 году сумели разгадать американские криптографы и
т. д. Рузвельт, наверное, сделал надлежащие выводы на будущее из прискорбной
истории. В наследие историкам остались бесконечные споры по поводу образа
действий президента, которые оживились в 1982 году неожиданным открытием.
Оказалось, что в 1940 году Рузвельт записывал беседы в Белом доме. Микрофон
был вмонтирован в настольную лампу на столе президента, а довольно
громоздкое по тем временам экспериментальное оборудование находилось в
подвале Белого дома. Профессор Д. Бутоу опубликовал эти записи, касавшиеся,
помимо прочего, политики США в отношении Японии. Последовала небольшая буря
в американской печати, припомнили никсоновский Белый дом и Уотергейт, журнал
"Тайм" вскользь заметил о вновь открытом, "что это еще одно доказательство:
нет героев перед звукозаписывающей аппаратурой"[12].
Так. Только встают новые вопросы, на которых нет ответа. Бутоу
настаивает, что "Рузвельт вовсе не преследовал злоумышленные цели в стиле
Макиавелли, звукозаписывающая аппаратура никогда не использовалась как
ловушка для кого-либо". И вообще, подчеркивает он, она действовала
каких-нибудь 11 недель[13]. Близкий в свое время к президенту
Никсону У. Сафайр мстительно припомнил в статье в "Нью-Йорк таймс",
озаглавленной "Грязные дела Рузвельта": "Глава ведомства, из которого
выросло ЦРУ, генерал У. Донован предостерегал своих сотрудников в 1942 году
(об этом рассказал мне один из них), чтобы они были сдержанны во время бесед
в кабинете президента, ибо там "все записывалось"[14]. Значит,
"11 недель" - легенда. Но главное в другом. По личным мотивам никсоновец У.
Сафайр приоткрыл завесу тайны - УСС, надо думать, было одним из
инструментов, при помощи которых Рузвельт вел пресловутую игру, приведшую к
Пирл-Харбору. Провалились все - президент и великие умы из УСС - ведомства
Донована.