"Илья Яковлев. Черный снег" - читать интересную книгу автора

достали немереное количество бутылок конфискованной на прошлой неделе
водки (при Грибе все было чинно - культурно: пили только шампанское и
чуть-чуть коньячку) и началось отмечание по всем правилам питейного
искусства. Как он поздравлял Рэмку с долгожданным званием гаупштурмфюрера
и весь отдел ржал, как табун иноходцев. Как пришли на огонек девчонки из
секретариата, совсем молоденькие, предупрежденные о празднике заранее, и
он с ними, с голым торсом плясал ламбаду. Как приставал к личной
секретарше Гриба Элеоноре, бабе на редкость страшной и вредной, когда она
засобиралась домой, ссылаясь на мужа, уговаривая ее тяпнуть на брудершафт,
а когда она категорически пить отказалась, ссылаясь на вышеозначенного
мужа, высказал ей все, что он о ее муже думает (мужа у Элеоноры отродясь
не было, перевелись у нас герои, об этом знал весь отдел, но все само
собой молчали, дабы не нарушать очарование легенды). А когда она
попробовала закатить истерику, предложил ей свои услуги в качестве свахи,
пообещав найти какого-нибудь приятного мужичка при содействии своего отца.
Отец Бориса трудился на славном поприще отечественной психиатрии в
качестве главврача местного психдиспансера, и об этом также в отделе было
известно всем.
А потом все пошли в подвал, в тир. Вместе с начальником тира, без которого
не обходится практически ни одна серьезная пьянка (известное явление в
конторе - напились и захотелось молодцам пострелять, а ведь в кабинете не
разгуляешься). Женскому контингенту, естественно, к оружию прикасаться
запретили; кривые, как турецкие сабли, еще застрелят кого ненароком.
Содрогаясь, Борис вспомнил, как кто-то, он не помнил точно, кто именно,
предложил повесить вместо обычных грудных мишеней портреты нынешнего
руководства, и предложение было принято без излишних проволочек. Вспомнил,
как радовался Рэм, угодив в глаз нынешнему премьеру, с удивлением вспомнив
при этом, какие у него в этот момент были злые глаза. А потом пили опять.
Хотя, кроме мерзких воспоминаний, были и вполне нормальные, если не
сказать даже - приятные. Вспомнил, что он довольно долго о чем-то
беседовал с Эльгой, начальницей секретариата. О чем именно, неизвестно.
Помнилось только, что не смотря на то, что Эльга была практически трезвой,
а он, в свою очередь, пьян, как фортепьян, у них было полное
взаимопонимание и со стороны Эльги не чувствовалось фальши человека
трезвого, говорящего со смертельно пьяным. Такие вещи Борис чувствовал
сразу. Эльга была ослепительно красива, умна не по годам (в двадцать три -
начальник секретариата Управы - это явление) и по ней вздыхал ( кто -
тайно, кто - открыто) весь холостой состав Управления.
С такими мыслями Борис, забрав у продолжающего хихикать вахтера свое
служебное удостоверение, поднимался по лестнице на второй этаж, где
располагался его отдел. Отдел по борьбе с экстремизмом и терроризмом.
Подойдя к двери своего кабинет, он с удивлением обнаружил, что она была
приоткрыта. "То ли забыл вчера закрыть, то ли уже кто-то тут",- подумал
он. "Хотя кто тут может быть, кроме Рэма, кабинет-то у нас с ним на
двоих?.."
С этими мыслями он вошел в кабинет. Внутри действительно оказался именно
Рэм. Он сидел за своим рабочим столом и мрачно поглядывал в окошко,
которое выходило во внутренний двор. На звук открываемой двери он резко
обернулся и, увидев входящего Бориса, улыбнулся.
- Болеешь?