"Илья Яковлев. Черный снег" - читать интересную книгу автора

естественным явлением после неумеренного возлияния и раннего впадения в
полулетаргический сон), Борис осознал себя дома. Именно так это ощущение и
передавалось простым человеческим языком - "осознал". Случалось, и
значительно чаще, особенно после такого разгула, проснувшись, мучительно
соображаешь сначала кто ты, а потом - где ты...
Голова не просто болела, а буквально раскалывалась на части. Во рту было
сухо, как в Сахаре, и гадко так, как будто там останавливался на ночлег
эскадрон гусар летучих вместе с маркитантками, слугами, кошками и борзыми
щенятами. Сделав над собой поистине нечеловеческое усилие, Борис
приподнялся на локтях, и осмотрелся вокруг в поисках какой-либо влаги.
Обнаружив рядом с кроватью журнальный столик со стоящим на нем полным
какой-то жидкости графином, он схватил его и приложился к горлышку,
попутно удивившись данному обстоятельству. Вчера ему было явно не до
установки рядом с кроватью столика, и уж тем более, не до наполнения
графинов водой с размешанным там (как выяснилось в процессе питья) Алка
Зельцером. Утолив мучительную жажду, Борис почувствовал себя относительно
лучше. По крайней мере, теперь он был более в состоянии воспринимать всё
происходящее в квартире. Только теперь он заметил, что из-под прикрытой
двери в спальню пробивается свет, и на кухне раздаётся позвякивание давно
не мытой посуды вкупе со звуками бегущей из крана воды и чьих то шагов.
Как говорит народная мудрость, воплощенная в бесчисленных анекдотах,
Штирлиц насторожился. "Дьявол меня раздери, кто там?!" - подумал Борис и
решил, что лучший способ узнать об этом - это пойти и посмотреть. Не воры
же там посуду драят! Хотя был вариант похуже воров-посудомоек: могла
заявиться Борисова мама. "Уж лучше воры!" - с ужасом подумал он, - " Если
она, то выслушивания моралей не избежать!" Но идти надо было, хотя бы для
того, чтобы развеять туман неизвестности. Борис рывком поднялся с кровати,
и совсем было уже собрался пойти на кухню, как вдруг обнаружил, что он не
одет. Сие только подтверждало самые худшие подозрения насчет родительницы;
моду раздевать его, валяющегося одетым и в пьяном виде имела именно его
мать. Всё снятое с него чересчур аккуратно было сложено стопочкой на
стуле, стоящем около стены. Семь бед - один ответ! Борис слегка оделся ( в
смысле - напялил брюки и накинул рубашку ) и неуверенным шагом прошел на
кухню.
То, что он залицезрел на кухне, превзошло все ожидания. Точнее, не "что",
а кого. За кухонным столом, уставленным свежевымытой посудой, которая до
сего дня, к слову, горой копилась в раковине, с сигаретой в руке и с
усталым видом сидела не кто иная, как одна из вчерашних стажерок. А
конкретно - та, которую звали Юлей. Ошеломлённый Борис рухнул на стул,
стоявший по другую сторону стола и задал совершенно идиотский вопрос, как
нельзя более отражавший его нынешнее состояние:
- Где я?
- Дома, - слегка улыбнулась девушка Юля.
- У кого?
- У себя, - улыбнулась она ещё шире.
- А ты?
- Что - "а я"? - спросила она недоуменно.
Тут он задал такой вопрос, который по десятибалльной шкале оценки
дебилизма получал верные одиннадцать баллов, свидетельствуя о том, что
дебилизм прогрессирует: