"Александр Яковлев. Октябрь" - читать интересную книгу автора

Через Троицкие ворота дружина вошла в Кремль - тихий, пустой и печальный. У
двери казармы и ворот арсенала серели фигуры часовых.
В первый момент Иван не заметил ничего особенного: Кремль как Кремль -
всегдашний. Эти тяжелый казармы, желтые и молчаливые, красный дом Чудова
монастыря, из-за которого виднеются золотые главы церквей. Все так же стоит
царь-пушка на углу возле желтой казарменной тяжелой стены.
Но когда подошли к арсенальным воротам, дружинники, шедшие впереди,
глухо, по-особенному заволновались и приостановились.
- Живо, живо! - нетерпеливо приказал Сливин. - Живо!
Иван, удивленный замешательством, выглянул сбоку рядов. И здесь увидел
необычайность, смутившую дружинников. На мостовой, по всей площади между
арсеналом и казармами, валялись солдатские серые фуражки, пояса, обрывки
шинелей, сломанные винтовки, серые холщовые сумки. Темные и влажные от
осеннего воздуха камни кое-где были залиты темно-красными пятнами крови. У
самых стен арсенала, за рядами старых ядер, лежали кучей, как дрова, тела
убитых солдат и юнкеров.
Разбитые головы со страшными кровоподтеками, мертвые, пугающие глаза,
скомканные, смятые шинели, залитые кровью, мертво торчащие руки и ноги.
В двух шагах от часового, почти у самых ворот арсенала, рядком лежали
трупы убитых солдат, еще не убранные, не сложенные в кучу. У двух ближних
были проломлены головы, и через проломы, между спутанными и черными от крови
волосами, красно-серыми кусками лез на мостовую мозг. Лужа густой и
дрожащей, как желе, крови расплылась по камням. В ярко-красной липкой массе
виднелись серые полосы - раздробленный мозг. Ивана больше всего испугали
именно эти серые полосы в лужах крови.
Дружинники стояли бледные, вдруг притихшие, и на их лицах проглядывали
и страх и отвращение.
Молчал и юнкер, стоявший у ворот и косо, мельком поглядывавший на
добровольцев. И площадь молчала, тяжелая, вечнокаменная, придавленная новой,
еще небывалой тяжестью.
- Что здесь... было? - кто-то спросил юнкера срывающимся, словно лающим
голосом.
Тот вздрогнул от вопроса и резко повернул голову в сторону и бросил
отрывисто:
- Бой...
Сердито ответил, словно этот вопрос был ненужными, как кощунство.
Юнкер, боясь, что его еще спросят, пошел от ворот вдоль стены, мимо этих
страшных трупов.
"Бой... Вот он бой", - подумал Иван и уже с новым чувством, новыми
глазами оглянул площадь.
Прежде для него гражданская война была пустым звуком, в котором еще не
было содержания или было содержание, но маленькое, не пугающее.
Гражданская война? Что это? Ну, драка, допустим, в большом размере.
Прежде как-то не мыслилось, что в этой войне может быть столько убитых, как
вот эти несчастные, лежащие теперь за кучами черных ядер.
Разбитые головы, лужи крови, застывшей, как желе, вывалившийся на
мостовую мозг, эти обезображенные, страшные люди. Вот она, гражданская
война.
Иван почувствовал, как что-то новое захватило и спеленало его. Была
какая-то неизъяснимая неловкость, и стало трудно дышать. Он посмотрел