"Александр Яковлев. Октябрь" - читать интересную книгу автора

- А все же?
- А все же, а все же... Да ты-то что? Большевиков, что ли, защищаешь? -
вдруг раздраженно крикнул Иван.
- Я-то не защищаю, а только... страшно ведь. Вместе жили, работали,
боролись.
- Ну, и к черту. Что было, то прошло. Я так скажу: если бы мой отец
встал из гроба и с большевиками пошел, я бы его... застрелил и не мигнул.
Вот. Ну, и кончено. А если ты распускаешь слюни, распускай. Только не лезь.
Не мешайся под ногами.
Иван говорил резко, громко и махал руками, как на митинге перед большой
толпой, а потом решительно отодвинул блюдо и встал из-за стола.
- Не понимаю я... Ты всегда, Васька, червяком был. Связался ты с этими
интеллигентами, начитался всяких беллетристик... Ну и вышел ни богу свечка,
ни черту кочерга.
Стало тягостно. Василий молчал, опустив голову, сидел на сундуке, а
Иван деловито и тоже молча вытирал полотенцем руки. Пришла со двора мать и
тревожно посмотрела на сыновей, чувствуя, что между ними что-то произошло.
Она была рада приходу Ивана, но виду не показывала.
- Набегался, шатун? Ни днем, ни ночью не знаешь покою. За дурною
головою и ногам не поспеть. Болваны, - ворчала она, снимая пальто и
платок. - Бить вас теперь некому.
- Ты бы, мать, помолчала, - попросил Василий, - без тебя тошно.
- Что же мне молчать? Дураки сынки сердце теребят, а я молчи?
Она сердито швырнула платок в угол.
- Ты, что ж, опять завтра пойдешь? - вдруг спросила она Ивана резко,
всем лицом повернувшись к нему.
Иван кивнул головой.
- Пойду.
- Когда?
- Утром.
Мать обиженно поджала губы и опустила глаза.
- Так, так, сыночек. А что же мать-то, так и останется, значит?
Иван ничего не ответил.
- Что же ты молчишь?
- Говорено уже об этом. Будет. Мне скоро двадцать семь лет. Чуешь? Я не
маленький. Знаю, что делаю.
Иван сердито прошелся по комнате. Расправил грудь и потом резко согнул
и разогнул руки, как гимнаст, пробующий силу мускулов.
- Так, так, сыночек... Так, - тянула глухо Пелагея. - Так, та-ак.
- Будет тебе, мать, - вмешался Василий, - на самом деле, ты нас
мальчишками считаешь, а мы ведь давно выросли.
Пелагея ничего не сказала и, шаркая башмаками, молча ушла в другую
комнату. Через полминуты оттуда послышался тоненький всхлипывающий голосок:
- И...и...ик...и...и...
Иван неприятно поморщился.
- Ну, зарюмила, - сказал он вполголоса.
Василий поднялся и пошел к матери.
- Будет, что ли, мама. Что ты плачешь?
- Своебышники вы. Мать ни во что не ставите, - сквозь слезы
выговаривала Пелагея. - Убить мать готовы. Дурака мужа убили, а теперь и