"Андрей Яхонтов. Дождик в крапинку " - читать интересную книгу автора

кто-то жил. Цифры - от единицы до двенадцати - вписаны в серебряные кружочки
величиной с монету в двадцать копеек. Легкий маятник летал туда-сюда,
туда-сюда...
Рядом с ходиками - черный телефонный аппарат. Прикреплен прямо к стене.
Степа вокруг исчеркана карандашом. У папы привычка записывать номера
телефонов прямо на обоях. Обои розовые, а узор - будто много куриц обмакнули
лапки в серебряную краску и пробежали. Может быть, его таким способом и
наносили? Привезли с птицефермы кур, установили низенькие баночки с
краской...
Антон медленно приблизился к раковине. Пели трубы на разные голоса,
ритмично капала из крана вода. Он представил, как она обжигающе-холодна, и
поежился. Что, если только полотенце смочить - на случай, если мама захочет
проверить, умывался ли он? Но тогда самостоятельность, которой он собирается
маму порадовать, обернется обманом...
И он повернул холодный пропеллер. Брызнула тонкая ледяная струйка.
В комнате Антон сбросил легкие летние сандалии, которые заменяли
тапочки, взобрался на валик папиного мягкого кресла и, дотянувшись до
репродуктора, повернул пятиугольную металлическую кнопку в центре черного
круга. Кнопка по-прежнему была залеплена оранжевым пластилином.
Папа и дедушка хвалили его за выдумку. Ведь оранжевое пятнышко было
нос, два исчезнувших зеленых глаза, и получалось: не черный репродуктор
говорит, а голова. Буфет - туловище. Такой великан, неподвижный, но
говорящий.
"Молодец, сына, здорово придумал",- радовался папа, и Антона
переполняла гордость.
"Да, Антон,- торжественно подхватывал дедушка. В каждой из окружающих
нас вещей нужно видеть ее живую душу".
Это Антон понимал хуже. Ну, с репродуктором ясно, он говорит
человеческим голосом. А в громоздком комоде, который у бабы Лены в комнате,
какая душа? Взрослые иногда очень туманно выражали мысли.
"И в комоде,- настаивал дедушка.- В каждой вещи. Ведь мастер, который
его делал, вложил в него кусочек своей души". Тут возникала путаница. Не
душа вещи, а душа изготовившего ее мастера. Даже не душа - кусочек.
Антон и сам знал из книг, что вещи живут тайной жизнью, но ночам
двигаются, разговаривают. Или это были сказки? Он несколько раз пытался
подкараулить их превращения, ему это никак не удавалось. Возможно, вещи
догадывались, что он не спит, и тайн не открывали. Даже построенный из
репродуктора и буфета великан, обязанный Антону своим появлением, стоял не
шелохнувшись.
И вот мама затеяла уборку и - чем они ей помешали? - сковырнула зеленые
пластилиновые глаза. А оранжевый нос оставила.
Антон надеялся, дедушка и папа огорчатся, осудят маму, а его попросят
восстановить все как было. Ведь им так нравилась его фантазия. Однако они
проявили полное равнодушие, даже не заметили ничего.
Взрослые быстро забывают свои восторги!
Из репродуктора неслось ритмичное, как удар капель о раковину,
постукивание. Антон представил приближающуюся там, на радио, к микрофону
женщину на каблуках. Потом раздался шорох и щелчок, и мужской, что Антона
неизменно удивляло - приближалась женщина, а говорил мужчина,- мужской голос
объявил: