"Андрей Яхонтов. Бывшее сердце (Главы романа)" - читать интересную книгу автора

сразу бросающаяся в глаза и заметная, а невидимая и почти не осязаемая, не
обременительная и не докучающая, но все же упрямо существующая? Мой ответ:
утлая переборочка (конечно же, не обязывающая, а вот именно - о чем и
свидетельствует ее субтильность - предоставляющая полную свободу и лишь
ненавязчиво советующая) нужна
а) Мужчине - чтобы обрел уверенность: он у своей дульсинеи единственный и
первый, никому до него она не принадлежала и ни с кем не крутила;
б) Женщине - как подсказка: следует хранить неприступность, а не
распахивать ворота перед каждым встречным.

Храм науки, который я посещал, располагался в старинном, с лепниной,
особняке, прежде (я видел фотографии той поры) здесь находились женские
курсы. Пол был выложен голубой мозаикой (кое-где оставался различим
рисунок: осьминоги, рыбы и другие обитатели подводного царства), сводчатые
лестницы с колоннами вели в просторные светлые залы. Так и виделось:
скользят по истертым ступеням институтки в длинных платьях. Шествуют
строгие преподаватели в сюртуках и с часиками на цепочках. В те давние
замшелые годы юноши и девы не встречались в классах, не сидели за общими
партами, обучение было раздельным, посторонние фривольные мысли, мешавшие
постижению закона божьего и латыни, не лезли (надо думать) молодым людям в
голову.
Новые обитатели некогда шикарного палаццо не испытывали благоговения перед
прошлым. Скверно подстриженные, небрежно одетые, покуривая и сплевывая на
пол, они довыковыривали носками ботинок островки голубой глазури, тушили
об узорчатые колонны чинарики. Не щадя и ничтоже сумняшеся, уничтожали
созданную не ими красоту. Символом наступивших варварских времен стала
сырость: вода после дождей и по весне текла внутрь погибавшего
архитектурного чуда сквозь прохудившуюся крышу ручьями, окатывала стены,
заливала паркет, в воздухе витали знобящая промозглость и запах цвили. В
туалетах владычествовала плесень, противная чешуя кафеля пребывала в
вечной испарине, с потолков, в грубо прорубленные дыры, ползли ржавые,
сочившиеся мутными каплями трубы, под стрельчатыми окнами примостились
гармоники безвкусно выкрашенных батарей. Мраморные античные статуи в
вестибюле пугали вошедшего отколотыми носами и подпалинами.
В библиотеке, однако, в приемлемом состоянии хранились тома с литографиями
и "ятями", журналы на плотной тяжелой бумаге. Никто ими не пользовался, не
любопытствовал, что в них. Потискав возле стеллажей девчонку-переплетчицу,
я превратил ее в сообщницу. И, как сказали бы покойные бабушка с дедушкой,
благословясь, начал тырить старинные фолианты. Сдавал раритеты в
букинистические и антикварные магазины. Кое-что скидывал перекупщикам.
Иногда сам почитывал задержавшиеся, не находившие сбыта книженции. Большей
частью они содержали шелабуду, но порой натыкался на любопытные сведения,
например, в "Пособии для ротных фельдшеров" обнаружил перечень симптомов
венерических заболеваний.
Что есть наши чресла, длани, выи, уста? Глаза и зрение? Осязание и
обоняние? Слух? Как разномастные эти, вроде бы тянущие каждая в свою
сторону пристяжные соединяются в целое и скачут в одной в общем-то дружной
упряжи? "Пособие." помогало найти ответ. А попутно подтверждало давние мои
догадки: зная, какими волокнами и приводными ремнями - мышцами, нервами,
кровяными шарами - первое в системе тела увязано с двадцатым, владеешь