"Андрей Яхонтов. Бывшее сердце (Главы романа)" - читать интересную книгу автора

названного процесса и достижения близости не нужно долго и изнурительно
обхаживать противоположный пол и твердить о высоких чувствах. И уж тем
более - каким-то образом узаконивать мимолетные отношения. Недолгие
обоюдоустраивающие встречи происходят по взаимной договоренности и на
добровольно необременительной основе, после чего любая сторона вправе
послать недавнего партнера куда подальше. Задолженностей не остается. Ни у
кого и ни перед кем. Я слушал, затаив дыхание и не веря ушам. Спросил с
недоверием, замаскированным под насмешку: "Правильно ли я понял - женщины
легко на это соглашаются?" Парни переглянулись, расхохотались. И
предложили вечером отправиться в процедурную, где условились встретиться с
дежурившими в ночную смену медсестричками. (И точно исчезли и пропадали до
утра.)
И впоследствии меня приводила в замешательство (и возбуждала одновременно)
простота, с которой мужчина и женщина очень буднично, по-деловому
договариваются о совершении того, что я до поры считал таинством,
озарением, божественным ниспосланием родства. Вот уж родство! Можно ли
назвать родством перемежаемые зубоскальством протокольные дебаты: на какое
время это самое таинство назначить, чтобы удобнее было его осуществить?
Похожи ли на внезапную вспышку благоговения мелкие уточнения: какую
выпивку и закуску захватить, чтобы озарение близостью прошло повеселее?
Люди научились ловко обманывать природу: сцедив удовольствие, сняв пенку,
забывают об остальном. Идею продолжения рода подменили взаимным оказанием
услуг особого свойства. Даже в браке, цель которого - сочетание двух
человеческих начал во имя создания новой жизни - близость низведена до
уровня приевшейся, вызывающей отрыжку привычки. Летят из окон, шлепаются
на асфальт переполненные будущими угодившими в ловушку жизнями мешочки
презервативов. А в книгах и фильмах царит ложь. Причиной, заставляющей
героев стремиться друг к другу, объявляют торжественную церемонию
бракосочетания или дом, полный достатка и детишек. На самом деле
поставленным в центр повествования ему и ей безумно хочется, прежде всего
хочется взаимопроникновения, слияния, спознания, к нему они и идут, и
рвутся, сметая возникающие на пути вожделения преграды. Обман,
утвердившийся в искривленном экранном и книжном изображении, смещает
ориентиры, выдает второстепенное за главное, а главное - за второстепенное.
До того, как понял это, - путаница в мозгах царила жутчайшая. Сверстники и
сверстницы тискались на лавочках в парке и в темных подъездах, я же не мог
решить, как вести себя с якобы слабыми, якобы незащищенными воображалами,
наделенными соблазнительными сопками грудей и возбуждающими косичками.
Полез обниматься с голубоглазой Мальвиной из параллельного класса, но
забурчало в животе, я поспешно отодвинулся от предмета обожания. Подождал.
Снова взял её за руку. Снова забурчало. Сгорая от смущения, я оставил
попытки.
Воспитываясь в опрокинутых, искаженных представлениях обо всем на свете,
терзался признаками неидеального - в себе и в других. Изнурял себя
придирками к собственному несовершенству. Стремился перебороть, победить
плотское естество, жаждал его полного искоренения, надеясь после этого
воспарить. Считал поцелуй пределом вольности, полагая: если он нанесен без
предварительных, протяженных во времени ухаживаний, которые дают понять -
чувства и намерения твои весьма серьезны, - то может служить поводом для
обиды, оскорблением, намеком на подразумеваемую легкую доступность. Не