"Светлана Ягупова. Берегиня" - читать интересную книгу автора

- Солнечными лучами, что ли, питается?
Вот тут меня и осенило: что, если русалка и впрямь автотрофное
существо, заряжающееся лучами солнца? Но как же она тогда клюнула на
червяка? Может, из любопытства? Ведь сидит же по утрам на краешке
аквариума, купаясь в солнечном свете.
Вскоре моя догадка подтвердилась.
Я поставил аквариум так, чтобы утреннее солнце падало прямо на него, и
на следующий день рано утром увидел русалочку, греющуюся в его лучах. Она
явно получала удовольствие от их обилия, ее серебристые чешуйки отливали
золотом, будто она переодевалась в другой наряд. Мне было известно, что к
автотрофам на земле относятся только растения, человек может лишь мечтать
о таком экономном приеме пищи, и вот... Это было существо поистине
фантастическое от головы до кончика хвоста.
В первый же выходной я пошел в библиотеку стал рыться в справочной
литературе, выискивая все, что написано о русалках. У Даля я нашел, что
это сказочная жилица вод, водяная, шутовка. На северо-востоке ее называют
водяницей, берегиней; на юге - русалкой, мавкой, майкой, здесь это
веселые, шаловливые создания; а на севере и востоке их считали злыми, из
числа нежити. На Украине так называли некрещеных детей: они наги, с
распущенными волосами, прельщают, заманивают, щекочут до смерти, топят.
Было еще такое слово - русальничать, то есть праздновать обрядами русалку,
на все лады гулять и пить всю всесвятскую неделю.
В других источниках у русалок еще такие синонимы - купалки, лоскотухи.
Образ русалки наши предки славяне связывали с водой и растительностью. И
только позже, под влиянием христианства, русалками стали считать умерших
девушек, преимущественно утопленниц.
Меня привлекло название - берегиня. Этимологически оно казалось
связанным с именем Перуна и со старославянским "пръгыня" - холм, поросший
лесом. Позже его смешали со словом "берег". Культ берегини объединялся с
культом Мокоши, единственного женского божества древнерусского пантеона,
типологически близкого греческим мойрам, прядущим нить судьбы.
В научной литературе о русалках ничего не было. Однако я обратил
внимание на небольшую информацию в научно-популярном журнале, на которую
случайно набрел. В ней говорилось о некоем реликтовом эндемике, найденном
в одной из подмосковных заводей. Точнее, это был неизвестной морфологии
крупный головастик, отдаленно напоминающий мифическое существо:
полурыбу-полуженщину.
Информация заинтересовала меня, я записал фамилию натуралиста,
поймавшего этот необычный эндемик и решил со временем списаться с ним.
- Тебя зовут Берегиня, - сказал я на следующий день, склонившись над
аквариумом.
Русалочка выплыла из сооруженного мною грота, вопросительно повернула
ко мне перламутровое личико. Ее плечо зажило, повязку я убрал, и сейчас
она была так прелестна, что нестерпимо хотелось показать ее кому-нибудь.
Моя мама приходила теперь к нам чуть ли ни каждый день. Часами сидела у
аквариума, размышляя о чем-то. Как и тетя Леля, она упорно настаивала на
том, чтобы отдать русалочку в какое-нибудь научное учреждение - никак не
могла смириться с тем, что это существо вот уже сколько времени не берет в
рот ни крошки. Как я ни убеждал ее в уникальности русалочьего организма,
которому пища не требуется, она не могла с этим смириться, поверить в это.