"Сирил Джадд. Канонир Кейд " - читать интересную книгу автора

брат канонир, здесь найдутся для вас консервы, сухари, печенье и другая
еда, только уж вы спускайтесь сюда сами.
На всякий случай Кейд отодвинул комод до конца и стал осторожно
спускаться по ступеням. Старуха освещала лестницу, подняв высоко над
головой подсвечник с коптящей свечой. Сойдя вниз, Кейд остановился. Старуха
молча повернулась и повела его куда-то в угол, по-прежнему аержа свечу в
поднятой руке. Голодный канонир рассчитывал увидеть ам развешанные на
крючьях копченые окорока или хотя бы накрытый стол, но вместо снеди узрел
перед собой мертвое тело очень худого и очень высокого старика,
прислоненное к сырой подвальной стене.
- Это меня не касается, простолюдинка,- попятился назад Кейд.- Где
еда, о которой ты говорила? Давай ее скорей сюда, потому что мне нужно
возвращаться наверх.
- Не надо так спешить, доблестный брат Ордена. Еда в том сундуке, но,
чтобы достать ее, мне надо отомкнуть три замка. А руки у меня уже не те, да
и глаза стали совсем плохие. Вы присядьте, господин, и позвольте мне налить
вам стаканчик деревенского сидра. Так вы и взаправду настоящий солдат?
Он перестал обращать внимание на бабкину болтовню, а та молола языком
без удержу, не останавливаясь даже тогда, когда наливала сидр из кувшина в
большую глиняную кружку.
- А в кобуре у вас конечно же оружие, да, господин? А правда, что его
достаточно направить на человека, и тот сразу же почернеет и обуглится, как
головешка?
Кейд молча кивнул, с трудом сдерживая раздражение. Бабка явно выжила
из ума, но она обещала его накормить, так что пускай болтает.
- А правда ли, господин,- с интересом продолжала допрашивать его
старуха,- что почерневший и обуглившийся простолюдин ничем не отличается от
почерневшего и обуглившегося брата Ордена?
Это уже переходило всякие границы. Не вставая с места, Кейд хлестнул
ее по губам тыльной стороной ладони, страстно желая поскорее заполучить
провизию и убраться из этого гнусного места. Словно почувствовав его
настроение, бабка склонилась над сундуком и зазвенела ключами, продолжая
при этом сердито шамкать разбитым ртом:
- Значит, правда? Конечно, правда! Правды никто не любит. Когда я зову
дочь ленивой шлюхой, она угощает меня зуботычинами. Когда я зову ее
муженька жирным боровом, он тоже дает волю кулакам. Вот как бывает...
"Гнев греховен. Гнев греховен". Кейд мысленно твердил про себя эту
фразу, едва сдерживаясь, чтобы не запустить опустевшей кружкой в голову
полоумной старухе или разбить ее вдребезги о цементный пол подвала. Вместо
этого он привстал, поставил ее точно в центр потемневшего деревянного
стола, хотел сесть обратно и вдруг почувствовал, что неудержимо валится на
бок, словно подрубленный дуб.
Он сразу понял, что произошло, и проклял собственную беспечность. Его,
канонира с многолетним стажем, обвела вокруг пальца и отравила какая-то
выжившая из ума бабка-простолюдинка! Слабеющими пальцами Кейд потянулся к
кобуре, но было уже поздно - его оружием успела завладеть старуха. "Какая
нелепая смерть!" - мелькнуло в тускнеющем сознании. Одна надежда, что никто
и никогда не узнает о его позорной гибели. Есть вещи, о которых лучше не
поминать.
Хихикающая старуха, стоя над его распростертым телом, сделала рукой