"Юрий Ячейкин. Следствие, которое не состоялось" - читать интересную книгу автора

гораздо мудрее тебя..."

Бедный, прямолинейный и доверчивый, если речь не идет об очевидном
преступлении, Джон! Ведь коронеру не нужно знать такие тонкие хитрости.
Коронер - только чиновник ее королевского величества с ограниченными
обязанностями: выяснить причины неожиданной смерти какого-либо лица,
которое погибло при невыясненных обстоятельствах, и передать дело для
судебного решения шерифу. Он впервые столкнулся с делом, которое
неожиданно разверзлось перед ним черной бездной, где в жутком мраке сейчас
возникали, словно зловещие тени, химерные чудовища.

"Если после всего этого он начнет поддаваться, размякать от ласковых
слов и пожелает кое-что рассказать из того, что он иногда слышал от тех
еретичных учителей про евангелие, святые послания или что-либо подобное,
то сразу же, по горячим следам надо спросить его - учили ли те наставники
тому-то и тому-то, а именно: что чистилищного огня нет, что молитва за
умерших не помогает, что заносчивый клирик, который сам погряз в грехах,
не может и другим отпускать грехи, и вообще про таинство церкви. А потом
осторожно спросить, считает ли он сам их учение верным и здравым, если
так, то он уже признал свою вину в исповедывании ереси... Если же ты прямо
спросишь его, верует ли он сам во все вышеназванное, он отвечать не будет,
опасаясь, что ты хочешь подловить его и обвинить в ереси, потому и следует
плести тенета осторожно, другим способом, как я и советовал, ибо хитрого
лиса нужно ловить лисьими же приемами".

Теперь коронеру дело не казалось уже ясным как на ладони.
"А я еще радовался..."
Сам ли он, тот Марло, составил эти наставления, или же прятал чужую
рукопись?
И кто такой вообще-то Марло? Что, собственно, он, Джон, знает про него?
Почему его убили? Кто его убийцы? Что они жгли? Какую тайну обратили в
пепел?
Рой вопросов без ответа пронесся в его голове. Нет, с виселицей,
возможно, стоит подождать...
Джон Шорт положил на стол два обгоревших листка, которые сообразил
отыскать маленький Питер. Какой славный мальчишка! Оба листка были
исписаны той же рукой, что и рукопись. На первом он едва разобрал:

При чем здесь вера? Тьфу!
Мне стыдно, хоть в притворстве я искусен,
Что может быть порукой и основой
Великих планов столь пустое слово.
[Кристофер Марло. "Герцог Гиз"
(Парижская резня), сцена 2]

Жаром огня полыхнуло от этих строк. "Вера - пустое слово..." Да за
такие мысли и в Англии отправляют на костер...
На втором листке уцелело больше строк:

Не он ли в семинарию близ Реймса