"Борис Васильевич Изюмский. Ханский ярлык (Историческая повесть) " - читать интересную книгу авторавоеводу.
- Чего там... такое дело... самую малость... Туда-сюда... Красноречием тысяцкий не отличался. Был он прежде сборщиком мыта на путях и базарах, потом верой и правдой выбивал для князя подати с городов и сел, а после болезни престарелого воеводы Протасия занял его место в ратном деле. Правду сказать, ума не ахти какого, да зато верен, как крепкие перила при всходе по лестнице. У себя во владениях холопов к земле пригнул. Прошлый год осмелились они его ослушаться, так пятерых живьем в подворье закопал, а двух у ворот повесил - с сыном стрелы в них метал: "кто в очи богомерзкие ловчее попадет". Такой не подведет. Не то что Алексей Хвост: метит в тысяцкие, а глаза отведи - продаст. Охватив тонкими, цепкими пальцами перила, Иван Данилович, глядя на Москву, сказал в раздумье: - Эк разрослась, родная... А давно ли была поселком малым? Не разом строена, много стараний родом нашим приложено. Другие прытко бегают, да часто падают, а надо тишком. Тишком, да наверняка. Аль не так? - обратился он к Кочеве, не ожидая ответа. Любил вести с ним такие разговоры, в них словно бы проверял себя. - Тишком, да наверняка... - повторил Иван Данилович и умолк, глубоко задумавшись, - ...исподволь, неслышными стопами, - продолжал он некоторое время спустя. - Где волчий рот, а где и лисий хвост... У бога дней много - можно успеть и татарина провести и Москву возвысить... коли обмысленно. От напряженного внимания у Кочевы под глазами проступили широкие влажные круги. Он застыл, вбирая в себя каждое слово, желая понять и - Меня вот жадностью попрекают, Калитой прозвали. Что головой мотаешь, думал, не знаю? А и пусть, коли не отличают расчет от корысти, бережливость от жадности. Может, в том прозвище - почет мой... Князь усмехнулся, и светлые усы его насмешливо зашевелились. Потрогал, словно погладил, объемистую сумку-калиту, неизменно висящую у пояса, и она отозвалась ласковым говорком монет. Кожаную сумку эту, с вышитыми серебром причудливыми птицами и зверьми, получил в подарок от хана Орды. - Помяни мое слово, Василь Васильевич, - негромким голосом, с силой сказал князь, - самого дьявола в калиту посажу - и не заметит... Он умолк: стоило ли мысли раскрывать? Закончил про себя: "Хана обведу, посажу!.. Будет делать то, что Руси надобно. Пора придет - и честь мою принесет. А спешить нечего: где спех, там и смех". Со стороны бора повеяло сыростью; где-то пронзительно прокричала птица, и снова наступила тишина. Калита в раздумье ногтем почесал прямой длинный нос, спросил испытующе: - Ты, Василь Васильевич, соседскому князю денег взаймы дал бы? - Да зачем... что там, - начал было тянуть Кочева и вдруг отрубил: - Не к чему, много охотников найдется! - А вот и есть к чему, - весело возразил Калита, лукаво сверкнув глазами. - Скажем, занять соседу малость? Ради бога! Только... красны займы отдачею, а особливо с придачею. Глядишь, а деньга деньгу за ручку ведет, в кошеле позвякивает. Ну, дал рогожу, а взял кожу - то не в зачет! - прищурил он глаза, и губы его слегка вздрогнули. - А как влезет |
|
|