"Борис Васильевич Изюмский. Ханский ярлык (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

придется туда до поры до времени наведываться!.. - Князь, посмотрев на
сына, требовательно сказал: - Без меня живите дружно, не затевайте
пагубных раздоров! Кое-кто из князей уже понимать начал, что согласного
стада волк не берет. Ты заставь у гроба моего всех младших братьев крест
целовать, что будут жить одним сердцем, чтить отчее место, иметь единых
врагов и друзей. Это мой твердый завет...
Внизу возник какой-то странный шум. Калита вгляделся, и лицо его
осветилось радостью: везли соборный колокол, снятый у святого Спаса в
Твери.
- Послужи нам... - негромко сказал князь и, обернувшись к сыну,
напомнил: - Ты, когда отроком был, мыслил: "Несправедлив отец к тверскому
Александру". А он, честолюбец, знаешь, что опять недавно надумал? Только
разрешил Узбек ему в Тверь возвратиться, он, алча власти, с Литвой тайно
стакнулся. У ханши в Орде поддержку купил... - Иван Данилович положил на
грудь ладонь - ныло, покалывало сердце. Понизил голос: - Я на дороге
письмо Александра к Гедимину перехватил, передал Узбеку. Отсекли
наконец-то поганую тверскую голову!
- Давно пора... - процедил сквозь зубы Симеон. Глаза его стали
походить на синевато-серые льдинки. - Пока жив был, только и жди
междоусобиц.
- Сам себе смерть уготовил! - жестко сказал князь. - Узбек теперь мне
верит больше, чем своим темникам... Сам видишь: верчу им, как умею... Даже
сына Александра Тверского - Федора - казнили.
Но Симеон слушал сегодня отца невнимательно. Снова неотступно
придвинулись, навалились мысли об убийстве Фетиньи, о страшных минутах,
пережитых год назад в лесу...
Как ни оправдывал Симеон себя, что убил беглую, что она сама во всем
виновата, что ему никакого дела нет до нее и даже зазорно думать о ней, -
видения преследовали его. Тяжесть камнем лежала на сердце, острая жалость
пронизывала его, когда вспоминал Фетинью, припавшую к земле, будто она к
чему-то прислушивается, и через мгновение вскочит на резвые ноги, и
зеленые искры брызнут из глаз, и озорная улыбка пробежит по губам.
Но тотчас перед Симеоном возникала другая картина: когда, отбежав в
сторону, Фетинья прокричала ему: "Падаль!" И гнев снова закипал в груди, и
он говорил себе: "Хорошо, что прикончил гадину!"
Калита проницательно поглядел на сына и, словно угадав, о чем он
думает, вдруг спросил:
- Неужто не могли осилить тогда... в лесу?
Симеон, застигнутый врасплох, побледнел, нервно хрустнул пальцами,
ответил, будто оправдываясь:
- Много их было... А сейчас, слышал, еще боле развелось. Как пожег
Бориска владения Протасия, в лес с ним сотни три холопов ушло...
"Жаль, не удавил вовремя!" - подумал о Бориске Калита, а вслух
сказал:
- Пойди прими колокол...
Оставшись один, князь задумался. Глубокие морщины пролегли у него меж
бровей. "На Москве тишина и мир... А чего они стоят? Смерды бунтуют.
Зятюшка Василий Ярославский лживит, извет готовит, поехал в Орду обелять
перед ханом Александра Тверского. Жаль, что не перехватил я Василия в
пути, напрасно расставил на дорогах полтыщи воинов своих. Ан не удалось и