"Борис Васильевич Изюмский. Ханский ярлык (Историческая повесть) " - читать интересную книгу авторапридется туда до поры до времени наведываться!.. - Князь, посмотрев на
сына, требовательно сказал: - Без меня живите дружно, не затевайте пагубных раздоров! Кое-кто из князей уже понимать начал, что согласного стада волк не берет. Ты заставь у гроба моего всех младших братьев крест целовать, что будут жить одним сердцем, чтить отчее место, иметь единых врагов и друзей. Это мой твердый завет... Внизу возник какой-то странный шум. Калита вгляделся, и лицо его осветилось радостью: везли соборный колокол, снятый у святого Спаса в Твери. - Послужи нам... - негромко сказал князь и, обернувшись к сыну, напомнил: - Ты, когда отроком был, мыслил: "Несправедлив отец к тверскому Александру". А он, честолюбец, знаешь, что опять недавно надумал? Только разрешил Узбек ему в Тверь возвратиться, он, алча власти, с Литвой тайно стакнулся. У ханши в Орде поддержку купил... - Иван Данилович положил на грудь ладонь - ныло, покалывало сердце. Понизил голос: - Я на дороге письмо Александра к Гедимину перехватил, передал Узбеку. Отсекли наконец-то поганую тверскую голову! - Давно пора... - процедил сквозь зубы Симеон. Глаза его стали походить на синевато-серые льдинки. - Пока жив был, только и жди междоусобиц. - Сам себе смерть уготовил! - жестко сказал князь. - Узбек теперь мне верит больше, чем своим темникам... Сам видишь: верчу им, как умею... Даже сына Александра Тверского - Федора - казнили. Но Симеон слушал сегодня отца невнимательно. Снова неотступно придвинулись, навалились мысли об убийстве Фетиньи, о страшных минутах, Как ни оправдывал Симеон себя, что убил беглую, что она сама во всем виновата, что ему никакого дела нет до нее и даже зазорно думать о ней, - видения преследовали его. Тяжесть камнем лежала на сердце, острая жалость пронизывала его, когда вспоминал Фетинью, припавшую к земле, будто она к чему-то прислушивается, и через мгновение вскочит на резвые ноги, и зеленые искры брызнут из глаз, и озорная улыбка пробежит по губам. Но тотчас перед Симеоном возникала другая картина: когда, отбежав в сторону, Фетинья прокричала ему: "Падаль!" И гнев снова закипал в груди, и он говорил себе: "Хорошо, что прикончил гадину!" Калита проницательно поглядел на сына и, словно угадав, о чем он думает, вдруг спросил: - Неужто не могли осилить тогда... в лесу? Симеон, застигнутый врасплох, побледнел, нервно хрустнул пальцами, ответил, будто оправдываясь: - Много их было... А сейчас, слышал, еще боле развелось. Как пожег Бориска владения Протасия, в лес с ним сотни три холопов ушло... "Жаль, не удавил вовремя!" - подумал о Бориске Калита, а вслух сказал: - Пойди прими колокол... Оставшись один, князь задумался. Глубокие морщины пролегли у него меж бровей. "На Москве тишина и мир... А чего они стоят? Смерды бунтуют. Зятюшка Василий Ярославский лживит, извет готовит, поехал в Орду обелять перед ханом Александра Тверского. Жаль, что не перехватил я Василия в пути, напрасно расставил на дорогах полтыщи воинов своих. Ан не удалось и |
|
|