"Борис Васильевич Изюмский. Ханский ярлык (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автораширокие лавки с суконными подстилками - все это придавало комнате
холодновато-деловой вид и словно подчеркивало, что хозяин хором не стремится к внешней роскоши. Да и сам князь одет был в скромный, из темно-синего стенеда, кафтан с меховой оторочкой. К Ивану Даниловичу приблизился круглоликий татарский мурза Чет, в крещении названный Захарием. Сохраняя важность, почтительно поклонился, сказал по-русски: - Я, княже, с просьбой: дозволь на Ордынской улице склады мои огородить. Калита удовлетворенно подумал: "Предки твои подлые жгли те места, что ты огородить просишь". Промолвил ласково: - Никто тебе помехи чинить не будет - огораживай. Вслед за Четом подошли переселенцы из Мурома - отец и два сына. Отец подтолкнул сыновей в спины: они пали ниц, да так и остались, словно уперлись лбами в пол, а старик, широкоплечий, с обветренным, точно вырубленным из дуба лицом, сказал натужно: - Не оставь, великий княже, милостью: в Москву переселиться замыслили. На твою заступу и пособие надеемся... Князь терпеливо выслушал старика. - Землю отведу... - милостиво пообещал он. - На первое обзаведенье получишь топоры, гвозди. Пока на ноги станете, от податей освобождаю. - А про себя решил: "Позже свое возьму с лихвой". С доброй улыбкой смотрел на упавшего рядом с сыновьями старика: - Встань, встань... Нечего время терять, за работу принимайся! Как-то вечером князь позвал дворского. Просмотрев книги, долго распекал за лишние расходы: - Зачем свечей без меры накупал, кем к роскошеству приучен? Где же око твое хозяйское? Жито уныло опустил утиный нос с бороздкой. Отчитав дворского, князь сказал хмуро, словно отсек что: - Бориске в Кремле не место! Жито удивленно выпучил и без того навыкате глаза, уставился на князя: "От любимца отрекается!" Иван Данилович спохватился. Гася любопытство дворского, ровным голосом сказал: - Отпускаю на обучение к мастеру колокольному Луке. Выдай из казны на устройство... После разговора с Бориской о ниварях и потом, позже, в Орде, о письме Кочевы князь не мог преодолеть в себе неприязнь к юноше, и даже самоотверженность Бориски на татарском базаре не уменьшила этой неприязни. Так и стояли в ушах слова: "С ними б судьбу разделил!" И разделил бы. "Как душу черни в княжеских хоромах не полощи - черной останется!" Вспомнился и недавний разговор с Фетиньей. Когда сказал ей: "Оженю Сеньку на тебе", рухнула на колени, зарыдала: "Не губи сироту, не люб мне Сенька!" - "Не люб? Будто надобно, чтобы люб был! - Прикрикнул: - Натрещалась? Как смеешь отговор и пререканье делать? От дружка непокорливость переняла?" |
|
|