"Борис Васильевич Изюмский. Ханский ярлык (Историческая повесть) " - читать интересную книгу авторадруга!"
Узбек медленно встал, резче выдались скулы на распаленном бешенством лице. Закричал злобно, с привизгом: - С корнем истреблю змеиное гнездо! Перережу всех до единого! Рязанского князя немедля казнить!.. Иди, Киндяк! Рязанский князь Иван ослушался приказа хана - не приехал немедля по вызову. И теперь вот уже пятый месяц ждал суда в Орде. Киндяк выскользнул из шатра. Узбек осекся: не к лицу властелину гневом слабость показывать. Покосился из-под припухших век на московского князя: "Может быть, и этого сейчас прикончить? Небось думает, что хитрее меня, а я его вслед за рязанским... хитрость проверять". Он опять испытующе посмотрел на Калиту, на груду меха, решил: "Нет, покорен и умом недалек. Такой нужен. Дальше сумы своей не видит... И похитрей я проводил, в капканы ловил. Церковь их купил. И тебя ручным сделаю. Будешь дань привозить. Так тоньше: свой собирает, баскаки лишний раз не станут урусутов наездом раздражать. А ну-ка, покорность проверю". - Тебя, мой верный конязь, - сказал Узбек тихо, обращаясь к Ивану Даниловичу (впервые назвал его князем), - наделяю силою великого неба, покровительством величия и блеска... - Он торжественно помолчал. - Лучшие мои темники, Туралык и Сюга, с тобой пойдут... Пятьдесят тысяч всадников... Непокорных усмирят - ярлык получишь, станешь моими очами и руками в урусутских улусах. - Подумал: "Воинам на дорогу пищу не дам. От сытой собаки плохая охота". - Туралык, Сюга! - позвал он. ханом. - Землю тверскую предать огню и мечу! - приказал Узбек. Темники склонили головы. - Кто приказу Узбека не покоряется, тот человек виновен, умрет! - закончил хан с расстановкой и сел. На мгновение перед глазами Ивана Даниловича возникла пылающая Тверь. Откуда-то из темноты вдруг надвинулось лицо Симеона: он смотрел осуждающе, с недоумением. От его глаз нельзя было уйти. Первым безотчетным порывом князя было выпрямиться во весь рост, гордо, с испепеляющей ненавистью бросить в лицо хану: "Врешь! Не истребить тебе, проклятый, Русской земли!.. Лучше погибнуть, чем унижаться, стать слугой шакала... Лучше, как Михаил Черниговский... А потом? А потом? Что это даст? Святого убиенного Ивана, разоренную Москву". Огромным усилием воли Иван Данилович подавил в себе порыв, опомнился. Лицо его покрыла бледность. Хан успел заметить это, но в тот же миг выражение лица Калиты изменилось, стало смиренным, он покорно склонил голову. Мысленно прошептал, обращаясь к Симеону: "Ничего не поделаешь. Надо, сынок. Надо руками Узбека расправиться с тверскими раздорниками". Хан Узбек качнул головой. Снова прислужники стали разносить влагу, халву и дыни на золотых блюдах. Перед московским князем поставили фрукты в китайской вазе: на синем фарфоре скакал, пригнувшись, всадник, развевалась конская грива. "Злее зла честь татарская, а приходится ее принимать, улыбаться и благодарить". |
|
|