"Борис Васильевич Изюмский. Ханский ярлык (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора Калита приспустил веки, слушал, будто не придавал всему этому
значения, сам мысленно отмечал: "Сие нам на руку. От праздности леность да скудость ума приходят. Видно, победы в плетениях хитроумных вскружили Узбеку голову. А самоуверенность к гибели приводит". Сашко продолжал: - А нахвальщик! "Я великий, я то свершу, я се..." Калита усмехнулся: - Хвастать - не косить: спина не заболит. - И, словно продолжая пустую застольную беседу, полюбопытствовал: - А ханша как? Здорова ли? Что любит? Калита знал, какую большую силу имеет ханша в Орде. - Тайдула? - с презрением спросил купец. - Жрунья! До того чревоугодна - лопнет скоро. На лесть падка. Любит, чтоб величали многоречиво и подарки подносили. "Надо ей руки наполнить. Сам понесу меха", - решил Калита. - Из дворцовых кто в силе? - спросил он. - Киндяк! - воскликнул молодой купец. - А и лукав сей Киндяк! Но полезен... И посол египетский полезен, в почете у хана, при дворе бывает... К татарскому вельможе Киндяку Калита пошел на следующий вечер. Киндяк оказался мужем полным, почти квадратным, с лицом широким, как блюдо. Люди сказывали: чтоб сердце не разорвалось, лечился - бил ему на руке жилу сокол, выпускал лишнюю кровь. повторял скороговоркой: "Осень приятна, осень приятна", и щурил пройдошливые, закисшие глаза. - А сие, будь ласков, передай царевичу Джанибеку, - попросил Калита, протягивая тяжелый золотой кувшин в виде петуха. - Передам, передам! Осень приятна, мы твоя други... - И хлопал Ивана Даниловича обещающе по плечу. Калита глядел на него простодушно, а сам думал: "Экий красавец! Под носом румянец, во всю щеку лишай" - и почтительно кланялся... Собираясь к Тайдуле, князь достал дорогой кафтан из тафты; сзади, у затылка, пристегнул козырь - высокий парчовый воротник, расшитый жемчугом. И Бориске приказал принарядиться. Тот надел синий кафтан, отчего глаза его стали еще более синими, натянул лучшие сапоги: носы - шилом. Калита разгладил мягкую бороду, прищурил глаза: - Сущие женихи... Бориска, весело рассмеявшись, тоже огладил подстриженные под скобу волосы, отставил в сторону ногу, полюбовался сапогом: - Под пяту - хоть соловей лети, а кругом пяты - хоть яйцо кати! И вдруг помрачнел: мог ли предполагать, мечтая в детстве о ратных подвигах, что придется идти на поклон к ханше, кланяться раскрашенной кукле! "Чего не сделаешь для отчины", - подумал он. Люто ненавидя врага, готовый в любой час схватиться хотя бы с сотней, Бориска тем не менее старался найти оправдание действиям князя. На московской речной пристани, в сутолоке базаров, среди обитателей Посада и Подсосенок не однажды приходилось Бориске слышать, что князь своей |
|
|