"Борис Васильевич Изюмский. Ханский ярлык (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

Калита нахмурился. Подумал с горечью: "Оттого и дорого, что почти все
татарину идет".
К князю бочком подошел "божий человек" Гридя в черной рваной рясе. О
нем шла молва: семь лет назад ободрал Гридя козла, надел свежую козлиную
кожу на власяницу, сырая кожа усохла, въелась в тело. Юродствует! И не
поймешь: малоумен ли, прикидывается ли? А говорит все без опаски. Вот и
сейчас, притворно трясясь, испытующе посверливая князя глазами, Гридя
запричитал:
- Ты татар дури, дури... Вкруг пальца обводи... Люди не осудят, что в
Орду ездишь. Лучше к ним езди, чем они, грабежники, к нам... В Твери гарью
пахнет. Не пусти огонь на Москву. - И запел визгливо, протяжно, задирая
вверх редкую бороденку: - Господи, благослови раба твоего Ивана.
Иван Данилович бросил Гриде монету:
- Молись за тишину в Москве и на Руси!
Сам дальше пошел. Услышанное от Гриди было важно: понимал - не свое
он говорит, а то, что в толпе, в рядах слышит. Значит, знали: к татарам
ездит не для истинной дружбы - провались они пропадом! - а потому, что
надобны эти поездки Руси. Почему Гридя о Твери так сказал?.. Это
встревожило. Может, опять "милые" соседи затеяли что против Москвы,
спалить ее хотят? Или у самих что произошло? Так послухи б прискакали...
Верные люди были у Калиты повсюду, а в коварной Твери тем более:
неспокойна она. Недоброе замышляют тверские князья-раздорники против
Москвы: подступали с боем к ней, наводили на Русь иноземцев, помышляли
изменить отчине, утвердить свою власть. Погубили брата Ивана - Юрия, что с
новгородцами ходил против шведов, соединял русские силы. Разве думали о
всей Руси, о том, как сбросить с шеи татарский аркан? Дробили землю, в
ослеплении своем помогали подлым татарам лиходейничать. Что же сейчас еще
замышляют?
Калита заглянул на мытный двор узнать, много ли мыта собрано.
Недоволен остался. Новый мытник Данила Романович собрал с проезжающих
через Москву меньше прошлого месяца.
- Плохо стараешься! - бросил князь. - Из твоей мошны недостачу
возмещать буду!
Покинул избу, сердито хлопнув дверью. Думал дорогой в Кремль:
"Не понимает, кабанья голова, что и мыт силу приносит! Рожу красну
наел, хоть онучи суши, а в голове не посеяно... Недомыслок!.. Что ж из
Твери никого нет?"
Он зашагал быстрее.


Солнце поднялось из-за леса, когда Иван Данилович остановился у
собора. На паперти ползали калеки в рубищах, ввалившимися глазами смотрели
снизу вверх на входящих, жадно ловили полушки, что раздавал Калита.
Князь долго стоял в соборе, набожно крестясь, наслаждаясь прохладой,
а в голове теснились свои всегдашние мысли: "Вот собор знатный отстроили
во имя успения пресвятой богородицы - господу внимание и нам польза. В
случае пожара добро здесь укрыть можно; чернь поднимется или татарин
придет - стены мурованные спасут. Митрополит Петр своеручно уготовил себе
в соборе гроб каменный. "Будут сюда, - предрекал, - к усыпальнице моей,
паломники стекаться - Москве польза". И впрямь польза".