"Борис Васильевич Изюмский. Ханский ярлык (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

о родной улице, о дружках, подругах, и воспоминания эти еще больше
сближали их.
И теперь, если не видели друг друга день-другой, они уже тосковали,
беспокоились: не случилось ли что, не разлучила ли их судьба, которая не
однажды обходилась с ними, как мачеха.
Чувство, впервые овладевшее Бориской, так переполняло его сердце, что
простые, обычные слова казались ему теперь тусклыми, невыразительными. Он
стал складывать строки наподобие песни, и тогда слова, обращенные к
Фетинье, зазвенели, переливаясь, как лучи солнца на влажном весеннем лугу,
полились свободно и плавно, как волны Москвы-реки, задумчиво проплывали,
как пенистые облака в поднебесье.
В такие часы хотелось совершить для людей что-то большое - такое
большое, как этот мир, что раскинулся перед ним.


НА БАЗАРЕ

Выйдя из ворот Кремля, Иван Данилович зашагал запыленными улицами,
пустырями в крапиве, едва заметным кивком головы отвечая на низкие поклоны
встречных.
На князе, несмотря на жаркое время, длинный темный опашень, шапка с
меховым околом, на ногах короткие зеленоватые сапоги из сафьяна. Походка
его кажется скользящей.
Поодаль от князя, поглядывая по сторонам, идут несколько вооруженных
воинов. Только Бориска, ловкий и гибкий, как молодой барс, весь какой-то
пружинистый - вот-вот свершит прыжок, - следует в двух шагах от князя,
щуря веселые синие глаза. Его лицо с широким вздернутым носом, тонкой
кожей, неярким румянцем, золотистой бородкой - задорно и вместе с тем
добродушно.
На перекрестке улицы Калита снял шапку, перекрестился перед иконой на
столбе и пошел дальше, мимо часовен, курных изб с оконцами, затянутыми
воловьими пузырями. Миновав кладбище, он наконец очутился на базаре.
Отовсюду на него устремились опасливые и любопытствующие взоры; там,
где он проходил, впереди возникал свободный проулок.
По обрывкам фраз, необычности шума, выражению лиц князь сразу
почувствовал, что базар чем-то взволнован, но не мог понять чем, и
насторожился.
Увидев Бориску, Андрей Медвежатник издали дружески подмигнул юноше, и
тот, поняв этот знак как вопрос: помнишь ли? не зазнался ли? - ответил ему
веселым подмигом.
Калита почти миновал рыбный ряд, когда Андрей, кивнув вслед князю,
процедил сквозь зубы:
- Главный обиратель!
Степан опасливо отодвинулся от Андрея:
- Мы не судьи...
- Ан люди! - сверкнул глазами Андрей, и ноздри его гневно раздулись,
а желваки забегали на загорелых щеках.
Бориска, уже успевший узнать цены, сокрушенно сказал, возвращаясь к
князю:
- Дороговизна! Кадь ржи - рубль.