"Борис Васильевич Изюмский. Град за лукоморьем (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

подтверждали обещания, а тихий старичок Никола-чудотворец, похожий на отца
Прокши, кивал одобрительно.
- Кирие элейсон! - рокотал бас.


ПОРТ ВЕЛИКИЙ

Ивашка проснулся оттого, что пахло степью. Отец и Анна лежали рядом.
Они с вечера втроем надергали травы, устлали ею небольшую пещеру, в
обрывистом берегу, недалеко от залива. Трава за ночь подсохла и вот
теперь, знакомо ободряя, пахла степью.
Ивашка, стараясь никого не разбудить, вышел из пещеры. На песчаной
отмели грелись под первыми лучами солнца бездомные. Казалось, то на берег
вынесло из моря потерпевших кораблекрушение.
Шпаклевали свои ладьи рыбаки у ближней косы, развесив на просушку
сети с грузилами. Неподалеку купал рябого вола рослый возчик. Домашне
полоскали белье женки, переругиваясь неведомо о чем.
Вминая босыми ногами влажный песок, Ивашка подошел к воде. Она была
зеленоватой, прозрачной, не скрывала ни один камешек. Возле ног ковылял
бочком маленький краб, старался выпутаться из водорослей.
Двое дочерна загорелых мальчишек, с расчесанными ногами, строили из
песка рвы и крепость от половцев; третий, зайдя по колено в воду, удил.
Вот затрепыхался у него в руке ласкирь-кругляк.
Солнце еще едва приподнялось, разбросало по заливу золотые гривны, и
от них рябило в глазах.
Подошел отец. Натерев песком лицо, тело, ополоснулся водой.
- Привыкай к морской жизни, сынку.
И Анна подбежала, ухватила опасливо двумя пальцами краба.
- Детеныш-то какой жалконький.
Потом стала собирать розоватые ракушки на ожорелок.
Позавтракав в пещере, решили идти в порт, к гавани.
Здесь день был уже в разгаре. К причальным столбам, похожим на
грифов, на конские головы, швартовались канатами весельные двухмачтовые
корабли, струги индийского дуба садж, челны, выдолбленные из кипарисовых
стволов.
По сходням на мощеную пристань грузчики сносили добро в промасленных
кожах.
Пропахшие дальними ветрами судна толпились в ожидании разгрузки. Их
строгие мачты, вынесшие напор штормов, гордо высились, зеленовато-темные
бока, шлифованные волнами, отдыхали под мягкий плеск залива. Меж кораблей
безмятежно шныряли таранки-верхоплавки.
На корме длинной "Кордовы" из Сеуты черноликий матрос сыпал в чашу
рис для ангелов - спасителей корабля.
На носу венецианской "Святой Вероники" матрос измерял глубину
веревкой с гирей. Другой, с разрисованной грудью, старательно забрасывал с
"Пелопонеса" на берег чалку.
Плыли по воде финиковые косточки, рыбьи потроха, огрызки груш,
апельсиновые корки.
Со стороны Коктебельского залива, где была запасная тмутараканская
стоянка кораблей, неторопливо тянулась цепочка греческих палубных