"Борис Васильевич Изюмский. Соляной шлях (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

дразнят ее: "Наша Анна белобрива, щец да каши наварила". Эта наварит.
Надобно пока нащепать ей лучин...
Евсей подходил к своему дому, когда его окликнул Анфим:
- Добридень, сосед, хлеб да соль!
- Помогай бог!
- Заходи в гости.
Евсей приблизился к Анфиму, сжав его огромную ручищу, спросил:
- Как живешь?
- А так себе - то боком, то скоком.
- А я в ярме у лиха. Бос, как пес.
- Э, ничего, - беспечно махнул рукой Анфим. - Что будет, то будет, мы
все перебудем.
- Не скажи.
- Заходи в хату, ковшик варенухи* опорожним.
_______________
* Крепкий отвар из груш.

- Да вроде б ни к чему, - заколебался Евсей.
- Как - ни к чему? По суседству. Старцы костылями менялись - и то
пили.
Евсей весело рассмеялся, и лицо его сразу утратило суровость, стало
простодушным.
- Разве што...
Анфиму лет под тридцать, но уже славился он на Подоле как отменный
мастер-гранильщик. Никто лучше его не умел шлифовать самоцветы, вызывать
их чудесную игру.
Жил Анфим с женой Марьей и своими дочерьми-тройняшками в избе на виду
у Днепра. И когда бы кто ни проходил мимо их жилья, неизменно слышал, как
в два голоса пели муж и жена душевные песни о яворе над водой, о вечерней
заре, о том, как "из-за горы, из-за кручи возы скрипят, идучи".
- Расщебетались Птахи, - говорили, улыбаясь, прохожие, прислушиваясь,
как ладно ведут голоса.
Удивительно похожи были друг на друга Анфим и Марья. Ясноокие,
златокудрые, стройные, словно гранила их природа по одному рисунку,
прилаживала и внешностью и характером. При взгляде на сильные руки Анфима
трудно было поверить, что умел он терпеливо и нежно обращаться с самыми
крохотными самоцветами, брать их так осторожно, будто это божьи коровки.
Покойный отец Анфима тоже был мастером-гранильщиком, приехал в Киев
из Суздальского Ростова еще молодым да так здесь и прижился. Он научил
сына своему ремеслу, передал спокойный, покладистый нрав.
Жили Птахи небогато. Только изредка перепадало, если заказывали
отгранить камень для перстня, вставить сапфир в оправу. А то больше
приходилось сверлить бусы из сердолика. Здесь покупатель находился,
правда, сразу - быстроглазые киевские юницы, - да корысть-то от них
невелика.
Евсей вошел в избу Анфима, Марья обрадовалась:
- Милости просим! - Соседа уважала за скромность, за то, что был
трезвенником и трудолюбивым.
- Дай нам, вербонька, узвара, выпьем по ковшику, - попросил Анфим.
Марья засуетилась. Ладонью смела лишь одной ей видимые крошки со