"Андрей Измайлов. Референт. Все, что вы хотели узнать о писателях, но боялись спросить" - читать интересную книгу автора

Написанное отсылаю в "Литературную газету".
Главное правило успеха моего писательства - выполнение распорядка дня. То
есть у меня нет выходных - все семь дней недели рабочие.
1 сентября 1988 года. Андреев".

- ОН ЖЕ паршивый прозаик!
- Гм! Композитор Цезарь Кюи был плохим композитором. Но он был основателем
"Могучей кучки".

В БЕЛОМ ЗАЛЕ Дома критик Юрий Андреев с трибуны растолковывал коллегам про
ужасающую экологическую обстановку в Питере:
- В частности, знаете ли вы, что содержание свинца в воздухе нашего
Дзержинского района превышает норму в сто раз, и все хищные птицы по этой
причине уже стерилизованы!
Зал неясно шумнул.
Писатель Яков Гордин в кулуарах прокомментировал:
- После сообщения Юры некоторые наши соколики в зале забеспокоились, а
подавляющее большинство никак не отреагировало, видимо, считая себя
певчими...

ЮГОСЛАВСКИЙ русскоязычник, поэт Йоле Станишич, любит выступать с трибуны
на каждом собрании в Белом зале. Что и делает. Говорит размеренно и почти
разборчиво. Но странная закономерность! Как только Йоле восходит на
трибуну, тут же уйма коллег-писателей испытывает приступ острой никотинной
недостаточности - гуськом-тишком крадутся из зала в коридорчик перекурить.
Ну и референт поступил так же. Покурил. Потом думает: не спуститься ли
заодно в кабак скуки ради? Спускается. А там уже отдельные манкирующие
писатели обсели столики. Референт к ним присоединился. Ну, пивко попивают,
анекдоты травят, гогочут. Хорошо сидим!.. И через часа полтора славных
посиделок за столом поэт Сережа Махотин воздевает палец вверх (как бы в
Белый зал) и загробно вещает:
- А Йоле там всё говорит, говорит...

ЗА ПОЛЧАСА до начала очередного общего собрания в Белом зале рассказал
поэт Лев Куклин референту анекдот (у них так повелось - друг с другом
обмениваться малопристойными историями).
Анекдот: Возвращается писатель домой из Дома - на бровях. И говорит жене:
"Так! Я - в кабинет. И мне - тазик! И оставь меня одного! Блевать буду!"
Образцовая жена писателя усаживает его в кресло, подставляет тазик и на
цыпочках - за дверь. В коридоре притихла, вслушивается. Тишина...
Заглядывает через длительную паузу в кабинет - бледный муж сидит в кресле,
как сидел. Тазик перед ним пуст. Она ему сердобольно: "Ну? Что?" Он ей с
апломбом: "Знаешь, я изменил концепцию. Я обделался".
Анекдот так себе, но за те полчаса до начала собрания общительный референт
успел его пересказать дюжине собеседников-писателей. Те, в свою очередь,
кому-то успели.
И начинается оно, собрание.
С некоторым запозданием, ибо тогдашний Председатель в Смольном был,
напутствия получал от партийно-художественных кураторов. И он,
запыхавшись, взбирается на трибуну и начинает доклад. И первая фраза: