"Андрей Измайлов. Нрав трав, или Владимир Ильич очень не любил герань." - читать интересную книгу авторалатыни? Утопия - там где утопленники. Нет? Была треугольная деревня -
произошло Одержание - возникло треугольное болото. В общем, все умерли. См. "Улитку на склоне" братьев Стругацких. Умерли все (утопия), кто принадлежит прошлому. Для и вместо тех, кому принадлежит будущее. Прогресс! Б.Стругацкий: "Что должен делать, как вести себя должен цивилизованный человек, понимающий, куда идет прогресс? Как он должен относиться к прогрессу, если ему этот прогресс поперек горла?!" (риторич.) "Между тем грудной младенец знает, что Одержание - есть не что иное, как Великое Разрыхление Почвы". ("Улитка на склоне. Лес.") На разрыхленной почве хорошо произрастает трава. Не исключено, та самая, которую настигла смерть в том мире, от которого сбежала группка хорошо информированных англичан Джона Кристофера. В долину Слепой Джилл, где трава как росла, так и будет расти. Будет. Будущее. Естественно, светлое. Ради него морально пожертвовать всем, даже собственным братом. Но! Уцелевший брат-урбанист, прикончив брата-агрария, со всей ответственностью объявляет: "Я должен построить Город". А это уже не осознанная необходимость, а мания бега за горизонт. А ведь в Городе трава не растет... Нет там для нее места. И вообще такого места нет. Утопия. А Джон Кристофер жил себе в антиутопии (есть такое место!) и предупреждал: утопия - это Город, Город Солнца, белого Солнца ПУСТЫНИ. Трава в пустыне тоже не растет. Любите герань! Уважайте нрав трав! - 1 - Глава 1. Несчастный случай. Публичная библиотека затерялась на тихой мрачной улице против парка и примыкала к ветхим строениям, некогда принадлежавшим муниципалитету, а ныне отданным под склад. Почти таким же древним было и здание библиотеки - чудом державшаяся табличка сообщала об официальной церемонии открытия в 1978 году. Бетонные стены - прежде белые, а теперь грязно-серые, с черными прожилками, рассекали глубокие трещины. Внутри царило то же запустение. Не было даже привычных люмосфер - в это тусклое апрельское утро полумрак в зале рассеивали допотопные флуоресцентные трубки. Лампы жужжали и гудели; одна погасла, другая судорожно вспыхивала и мигала. Библиотекарь за конторкой, казалось, не обращал на это никакого внимания. Он был высок, крутолоб, сутулился и непрестанно теребил обвисшие седые усы. Замкнутый и немногословный, с посетителями библиотеки он заговаривал лишь тогда, если без этого никак нельзя было обойтись. Однажды, пару лет назад, спустя несколько месяцев после смерти матери Роба, он неожиданно разоткровенничался с мальчиком. |
|
|