"Андрей Измайлов. Нрав трав, или Владимир Ильич очень не любил герань." - читать интересную книгу автора

латыни? Утопия - там где утопленники. Нет? Была треугольная деревня -
произошло Одержание - возникло треугольное болото. В общем, все умерли.
См. "Улитку на склоне" братьев Стругацких. Умерли все (утопия), кто
принадлежит прошлому. Для и вместо тех, кому принадлежит будущее.
Прогресс!
Б.Стругацкий: "Что должен делать, как вести себя должен
цивилизованный человек, понимающий, куда идет прогресс? Как он должен
относиться к прогрессу, если ему этот прогресс поперек горла?!"
(риторич.)
"Между тем грудной младенец знает, что Одержание - есть не что
иное, как Великое Разрыхление Почвы". ("Улитка на склоне. Лес.")
На разрыхленной почве хорошо произрастает трава. Не исключено, та
самая, которую настигла смерть в том мире, от которого сбежала группка
хорошо информированных англичан Джона Кристофера. В долину Слепой
Джилл, где трава как росла, так и будет расти. Будет. Будущее.
Естественно, светлое. Ради него морально пожертвовать всем, даже
собственным братом.
Но! Уцелевший брат-урбанист, прикончив брата-агрария, со всей
ответственностью объявляет: "Я должен построить Город". А это уже не
осознанная необходимость, а мания бега за горизонт. А ведь в Городе
трава не растет... Нет там для нее места. И вообще такого места нет.
Утопия.
А Джон Кристофер жил себе в антиутопии (есть такое место!) и
предупреждал: утопия - это Город, Город Солнца, белого Солнца ПУСТЫНИ.
Трава в пустыне тоже не растет.
Не бегайте за горизонт!
Любите герань!
Уважайте нрав трав!

- 1 -

Глава 1.

Несчастный случай.

Публичная библиотека затерялась на тихой мрачной улице против парка
и примыкала к ветхим строениям, некогда принадлежавшим муниципалитету, а
ныне отданным под склад. Почти таким же древним было и здание библиотеки
- чудом державшаяся табличка сообщала об официальной церемонии открытия
в 1978 году. Бетонные стены - прежде белые, а теперь грязно-серые, с
черными прожилками, рассекали глубокие трещины.
Внутри царило то же запустение. Не было даже привычных люмосфер - в
это тусклое апрельское утро полумрак в зале рассеивали допотопные
флуоресцентные трубки. Лампы жужжали и гудели; одна погасла, другая
судорожно вспыхивала и мигала. Библиотекарь за конторкой, казалось, не
обращал на это никакого внимания. Он был высок, крутолоб, сутулился и
непрестанно теребил обвисшие седые усы. Замкнутый и немногословный, с
посетителями библиотеки он заговаривал лишь тогда, если без этого никак
нельзя было обойтись. Однажды, пару лет назад, спустя несколько месяцев
после смерти матери Роба, он неожиданно разоткровенничался с мальчиком.