"Ирина Измайлова. Троя ("Герои Троянской войны" #1) " - читать интересную книгу автора

львицы и с тем же мучительным воплем опустил голову на ее морду.
Окровавленный язык тихо лизнул остановившиеся глаза. По громадному телу
зверя прошла сильная судорога, и он тоже замер, будто обнимая передними
лапами львицу.
- Ты их убил! - вдруг осознал происшедшее Патрокл. - Ты один убил и
льва, и львицу, мой Ахилл! Ты - самый великий охотник в мире! Ты - как
Геракл!
Он плясал от восторга, размахивая руками, будто обезумев от только что
пережитого потрясения и нахлынувшей затем радости.
Но Ахилл стоял неподвижно. Он смотрел на львов, и его не по-детски
широкие плечи начинали все сильнее дрожать. Наконец, он расплакался, уже не
сдерживаясь, мгновенно снова став семилетним ребенком.
- Что с тобой? - вновь испугался Патрокл.
- Ничего.
Он подошел к побежденным хищникам и тихо провел ладонью по косматой
гриве мертвого льва.
- Тебе их жалко? - спросил, подойдя к нему Патрокл. - Но они бы нас
убили и сожрали.
- Да. А как ты думаешь, люди могут так же любить друг друга?
- Я не знаю...
- Не могут, наверное. По... пойдем к ручью. Смотри, сколько на мне
крови. Мухи будут лезть. Идем...


* * *

Михаил оторвался от исписанного мелкими строками желтого, как медовая
лепешка, пергамента, и в полном ошалении уставился на турка, все так же
невозмутимо сидящего на нескольких старых газетах, в классической турецкой
позе, со скрещенными ногами.
Турок был тоже абсолютно классический - небольшой, крупно-курчавый,
коричневый, как мулат. Разве только одетый не в шальвары и феску, а в
обычную клетчатую рубашку с погончиками и довольно новые джинсы. Одна
сандалия была у него на ноге, другая валялась в стороне, и он почесывал
зажигалкой босую ступню.
На газете перед турком были небрежно разложены какие-то безделушки и
еще четыре тугих пергаментных свитка, таких же, как тот, что Миша растерянно
вертел в руках.
Молодой человек еще раз пробежал глазами по строкам пергамента. Да, это
был настоящий древнегреческий язык, хотя и явно более интересный, чем тот,
что он изучал на кафедре. В нем было как будто больше слов, обороты и фразы
были красочнее и богаче привычных. Но он был узнаваем, а главное -
пергамент, при всей своей потрясающей сохранности, явно был очень-очень
древний - уж что-что, а различать подлинность документов профессор Каверин
умел и учил тому же всех своих студентов.
Михаил огляделся. Вокруг жужжал южный город, полный пыли, соленого
морского запаха, зноя, автобусов всех цветов, видеокамер, полароидов и
прочей атрибутики туристов... И среди всего этого нудного современного хаоса
сиял золотом развернутый лист никому не ведомого сказания, в котором
упоминались имена героев одного из самых знаменитых сюжетов мировой