"Вячеслав Иванович Иванов. Усадьба Ланиных " - читать интересную книгу автора

Елена. Как расцвел мой муж! Вот она, любовь. Он посредственность, самый
средний человек из средних, а глядите: он теперь другой.
Тураев. Да. Они едут сегодня. По моему совету. Чуть ли не тайком, в
тележке, чтобы не расстраивать никого, Александра Петровича не беспокоить.
Елена. Так. Это хорошо.
Тураев. Они едут, мы остаемся. (Встает, подходит к ней.) Елена
Александровна!
Елена. Да.
Тураев. Можно вам сказать одну вещь?
Елена. Говорите, друг мой.
Тураев. Ну... ответьте мне. Но только так уж... по совести. Вы знаете,
что я вас люблю?
Елена (закрывает рояль, опускается лбом к его крышке). Знаю.
(Протягивает ему руку.) Милый мой, милый мой. Мне нечего вам сказать.
Тураев. Я, ведь, знаю, вы любите другого. Но вы так прекрасны! Я не
могу вам не сказать этого. Мне как-то жутко с вами, я все больше молчу, или
если говорю, то пустое. Это потому, что если буду говорить вот так, как
сейчас, то не выдержишь, ведь.
Елена (сквозь слезы). Боже мой, Боже мой!
Тураев. (целует ей руку.) Светлая моя заря, чистая заря.
Елена (чуть-чуть улыбается). Ах, Тураев, разве теперь говорят так? вы
отживающий тип...
Тураев. Пусть отживающий. Я так чувствую.
Входит лакей с почтой.
Лакей. Газеты-с, повестка и заказное.
Елена. Сюда давайте. (Берет письмо.) А, Энгадин. От наших. (Читает про
себя.)
Тураев. Может быть, в вашей усадьбе, где есть масонские книги, Венера
восемнадцатого века, бюст Вольтера - все пережиток. И лакей этот пережиток.
Ну, и я тоже.
Елена (оживленно). Слушайте! Это письмо от Ксении. (Читает вслух.)
"Дорогая Елена, я немного безумная, так я счастлива. Третьего дня мы
встречали утро в горах, у снеговых вершин.
Было розово, прозрачно, и так тихо, что казалось, будто весь мир внизу,
видимый так беспредельно далеко, отошел от нас совсем, И когда я вспомнила
всех вас, мне вдруг стало так больно за вас, и так стыдно за свое счастье.
Потом мы вернулись, и дома я читала Евангелие. Я думала о жизни, о счастье,
и неожиданно мне стало казаться, что стыдиться счастья нечего. Не так же ли
оно священно, Елена, как и горе? Ах, я хотела бы видеть сейчас тебя,
говорить с тобой: может быть, то, что я написала, неправда, и я стараюсь
просто оправдаться?" (Елена опускает письмо.) Нет, оправдываться не в чем.
Ну, конечно, она права: "Счастье священно так же, как и горе".
Тураев. Помните день, когда она пришла из полей с золотистым отблеском
в лице, и Наташа назвала ее "золотой королевой". Это был день их обручения.
Елена. Вот оно счастье и есть! (Встает, прохаживается.) Рядом с ними -
с вами, со мной, жизнь выращивает нежные цветы и на них изливает всю силу
радости. Вы думаете, Тураев, я завидую? (горячо). Нет, я клянусь вам: нет.
Наоборот, меня радует это... очень, очень. Значит, говорю я себе: не
оскудела еще рука дающего. (Останавливается у двери; удивленно.) Боже мой,
папа? (Из другой комнаты голос: "Ну да, да, что ж удивительного". Входит