"Александр Иванов. Сеть дронов ("S.T.A.L.K.E.R.") " - читать интересную книгу автора

выступ. А, очумевший от такой наглости, пулемет резко завертел стволом из
стороны в сторону, пытаясь поймать его в прицел. В результате чего, Алекс не
удержался, свалился и угодил ногами прямо в исполнительный механизм, где ему
с ужасным хрустом выдрало три лапы из четырех, и, просто чудом, не оборвало
связь. Пулемет заклинило, он натужно жужжал, пытаясь повернуться, но не мог,
и только водил стволом вверх-вниз, ужасно при этом клацая затвором.
- Во-о-от, господа! - сказал инструктор, невозмутимо постукивая себя
прутиком по голенастой ноге, - вот вам наглядный пример того, к чему
приводит недооценка ситуации и переоценка своих возможностей. Вам же,
молодой человек, лучше всего в данный момент, покинуть модуль и сходить в
туалет сменить себе памперсы.
Группа злорадно-весело заржала, а Алекс, от обиды и огорчения не
нашелся что ответить. И только дергал и дергал своего дрона, судорожными
рывками одной, оставшейся ноги, стараясь отползти от рассвирепевшего
пулемета.
Потом его, с гиканьем и смехом, тащили по центральной аллее к
механическим мастерским, и все уговаривали прервать связь и выйти из модуля.
- Ну, какой тебе интерес, - говорил инструктор, - смотреть, как твоего
дрона будут препарировать? Что за мазохизм, в конце концов! Выйди, отдохни,
глотни пивка, а как все починят, войдешь снова. Или можешь взять себе нового
учебного дрона, в конце концов...
Но Алекс упрямо молчал, и только потихоньку елозил остатками ног,
ощущая при этом не то что бы боль, а какое-то сильно неприятное чувство,
вроде только что отрезанных ногтей.
Потом были долгие два часа. Два часа Кузнец, своими крепкими, особой
сборки, манипуляторами, являющими собой почти точную копию человеческих рук,
потрошил Алексова дрона. Долго и тщательно вычищал из корпуса остатки
выломанных ходулей, вставлял новые, закручивал, смазывал, настраивал.
Неслышно бурча себе под нос одному ему ведомые мелодии, брякал железными
инструментами, рассматривал световые всплески на экране осциллографа,
разъединял и вновь соединял разъемы, и ни о чем с Алексом не говорил. А
Алекс, зачарованный этими его почти колдовскими действами, молчал все эти
долгие два часа, не обрывая связи. А в конце, когда Кузнец, вытирая руки
чистой ветошью, удовлетворенно похмыкивал, осматривая плоды своего труда, не
вытерпел и сказал:
- Я буду беречь своего дрона, и постараюсь больше к вам никогда не
попадать!
На что Кузнец хмыкнул громче обычного, ласково потрепал его по спине, и
легонько подтолкнул к выходу из мастерских. И все.
Далее, как водится, слова своего он не сдержал, и бывать на столе у
Кузнеца приходилось ему частенько. Правда, по мере обучения, все реже и
реже. И дрона своего, если уж не берег, то, по крайней мере, оберегал. И
старался не покидать его во время ремонта. Такая вот заморочка была у него,
что казалось ему, что если покинет он дрона своего, то совершит этим
какую-то подлость по отношению к нему, вроде предательства.
А Кузнец никак, казалось, не проявляющий своего отношения к этой
Алексовой странности, однажды, после длительного промывания мозгов его
дрону, когда тот чего-то глюканул, похлопал Алекса по плечу и пробурчал:
- Молодца, молодца. Так держать, пацан... И все.
Но с этого момента сложилось у Алекса ощущение, что Кузнец к нему