"Александр Архипович Ивин. Логика. Элементарный курс " - читать интересную книгу автора

принимать пищу до тех пор, пока не найдет решение "Лжеца", и вскоре умер,
так ничего и не добившись.
В средние века этот парадокс был отнесен к так называемым неразрешимым
предложениям и сделался объектом систематического анализа.
В новое время "Лжец" долго не привлекал никакого внимания. В нем не
видели никаких, даже малозначительных затруднений, касающихся употребления
языка. И только в наше, так называемое новейшее время развитие логики
достигло наконец уровня, когда проблемы, стоящие, как представляется, за
этим парадоксом, стало возможным формулировать уже в строгих терминах.
Теперь "Лжец" - этот типичный бывший софизм - нередко именуется королем
логических парадоксов. Ему посвящена обширная научная литература. И тем не
менее, как и в случае многих других парадоксов, остается не вполне ясным,
какие именно проблемы скрываются за ним и как следует избавляться от него.


Язык и метаязык

Сейчас "Лжец" обычно считается характерным примером тех трудностей, к
которым ведет смешение двух языков: языка, на котором говорится о лежащей
вне его действительности, и языка, на котором говорят о самом первом языке.
В повседневном языке нет различия между этими уровнями: и о
действительности, и о языке мы говорим на одном и том же языке. Например,
человек, родным языком которого является русский язык, не видит никакой
особой разницы между утверждениями: "Стекло прозрачно" и "Верно, что стекло
прозрачно", хотя одно из них говорит о стекле, а другое - о высказывании
относительно стекла.
Если бы у кого-то возникла мысль о необходимости говорить о мире на
одном языке, а о свойствах этого языка - на другом, он мог бы
воспользоваться двумя разными существующими языками, допустим русским и
английским. Вместо того, чтобы просто сказать: "Корова - это
существительное", сказал бы "Корова is a noun", а вместо: "Утверждение
"Стекло не прозрачно" ложно" произнес бы "The assertion "Стекло не
прозрачно" is false". При таком использовании двух разных языков сказанное о
мире ясно отличалось бы от сказанного о языке, с помощью которого говорят о
мире. В самом деле, первые высказывания относились бы к русскому языку, в то
время как вторые - к английскому.
Если бы далее нашему знатоку языков захотелось высказаться по поводу
каких-то обстоятельств, касающихся уже английского языка, он мог бы
воспользоваться еще одним языком. Допустим немецким. Для разговора об этом
последнем можно было бы прибегнуть, положим, к испанскому языку и т.д.
Получается, таким образом, своеобразная лесенка, или иерархия, языков,
каждый из которых используется для вполне определенной цели: на первом
говорят о предметном мире, на втором - об этом первом языке, на третьем - о
втором языке и т.д. Такое разграничение языков по области их применения -
редкое явление в обычной жизни. Но в науках, специально занимающихся,
подобно логике, языками, оно иногда оказывается весьма полезным. Язык, на
котором рассуждают о мире, обычно называют предметным языком. Язык,
используемый для описания предметного языка, именуют метаязыком.
Ясно, что, если язык и метаязык разграничиваются указанным образом,
утверждение "Я лгу" уже не может быть сформулировано. Оно говорит о ложности