"Ярослав Ивашкевич. Мать Иоанна от ангелов" - читать интересную книгу автора

- Облачение на огне сгорает, и человек остается голый, - деловито
пояснил Одрын.
- Суд был... епископский, - сказал хозяин.
- Те-те! - удивлялся Володкович. - Епископы приезжали? Да? И осудили
его? Ну, значит, ясно, что он был чернокнижник, раз епископы осудили.
Право слово! Уж я-то верю в нашу святую католическую церковь... - И он
вдруг разразился бессмысленным смехом. Сивуха заметно на него
подействовала.
Пани Юзя перекрестилась широко, почти по-православному.
- Упаси нас, боже, - прошептала она, - упаси от дурного слова.
Хозяин, не расположенный шутить, подвинулся к Володковичу и начал тихо
ему втолковывать:
- Говорю тебе, приятель, замолчи! Здесь теперь не до шуток! Один только
новый приходский ксендз, тот еще ничего, знай, молится и больше ни на что
внимания не обращает, а все прочие здешние люди - это истинная кара божья.
Только и делают, что друг за другом шпионят да ксендзам в монастырь
доносят...
- И много их там?
- Теперь четверо, пятый вот приехал. А на суд над покойным Гарнецом так
двенадцать собралось. Те, что сейчас живут здесь, следят, не скажет ли кто
что-либо греховное, и сразу на допрос - где, да что, да как? Господь бог
тебя вдохновил или дьявол? А бес его знает, кто меня вдохновил, чтобы я
цену за ночлег повысил! Может, и какой-нибудь праведник проезжий! Бедного
нашего приходского ксендза вовсе безвинно сожгли - теперь они сами это
понимают...
- А сестры плясать не перестали?
- Помилуй бог! Они еще похлеще штуки показывают! Что Гарнеца сожгли,
ничего это не помогло!
- Значит, не был-он колдуном! - заключил Володкович, рад-радешенек,
будто ему табун в сотню голов подарили, оглядел сидевших за столом и
весело заржал. Казюк хмуро посмотрел на него.
- Понапрасну душу загубили! - заметил Одрын.
- Ну да, понапрасну, дорогой мой, понапрасну! Вот чепуха-то какая! -
веселился Володкович. Пани Юзя между тем снова вытерла стаканы полотенцем
и, сладко улыбаясь, налила из кружки сивуху.
- За здоровье покойника! - засмеялся шляхтич.
- Эй, ваша милость, иди-ка ты, пан, спать, - со злостью сказал Казюк.
Пани Юзя удивленно посмотрела на него.
- Казюк, ты чего такой злой?
- Спать хочу.
- Ну, так иди. Возьми с собой этого парня.
Пани Юзя была родом из-под Варшавы и выговаривала слова мягко, нежно,
добрые ее глазки, заплывшие жиром, смотрели на всех ласково, особенно на
Казюка, который был парнем статным, хоть и неотесанным.
- Идем, - сказал он, хлопнув парубка по плечу.
Оба встали из-за стола и перекрестились.
- Спокойной ночи!
- Спокойной ночи!
На дворе было темно и тихо, против корчмы сплошной черной тенью высился
монастырский костел, строгий и угрюмый. В монастырских окнах было темно,