"Валерий Иващенко. Механик ее Величества" - читать интересную книгу автора

- Готов, - буркнул один из них. - А будешь рыпаться, раб - снова и
снова буду делать вот так...
И вновь, паскуда, вжал кнопку, заставившую все тело вывернуться в
судорогах обжигающей боли.
Для начала, паразиты, определили в карцер. Но то ли окрысившийся
Александр немного притерпелся, то ли захлестывающий гнев переборол и огнем
выжег панику от отсутствия каких бы то ни было ощущений. Да ведь вроде бы
даже на том свете душа ощущает хоть что-то! Но прав оказался кто-то из
великих древних - мыслю, значит существую. Живу. А пока живу, как известно -
надеюсь...
И человек, кое-как выпрямившийся после выматывающих душу тишины и
безмолвствия темноты, лишь молча взглянул в глаза мучителям. И так же
презрительно воспринял слова смутно знакомого щуплого человечка вроде бы с
самого верха:
- Зря, зря меня тогда не послушали в Совете. Нет человека - нет
проблемы. А ты, раб, есть самая что ни на есть настоящая проблема. Ишь,
строптивый какой! Ну и что нам теперь с тобой делать? Ведь прямой путь тебе
в топку дезинтегратора. По правде говоря - туда тебе, мерзавец, и дорога...
Однако говорящего перебил женский голос, и постепенно привыкающим к
бьющему наотмашь свету взглядом Александр увидел столь запомнившуюся
импозантную целительницу из Совета.
- Не стоит быть настолько ястребом, гражданин Неронко. Раб имеет право
направить в Совет прошение о помиловании, и мы обязаны его рассмотреть.
Почти перед самым носом осужденного появилась планшетка, подсунутая
кем-то из охраны. Текст нижайшего и почтительнейшего прошения - и рядом
глазок сканера, долженствующего запечатлеть отпечаток пальца, бытующий здесь
вместо подписи. Мгновения за мгновениями неслышно утекали в бездну времен, а
Александр медлил. И только уж совсем гениальный знаток человеческих душ мог
бы сказать, какие мысли бродили в измученной душе.
- Ну что же вы медлите, раб Алек-сан-дейр? Хоть слабый и призрачный, но
шанс все-таки есть - а вдруг ваше прошение будет удовлетворено? -
целительница взглянула почти с недоумением.
- Не верь, не бойся, не проси, - глухо выдавил человек горлом, так и
рвущимся вымолвить совсем иные слова, и задавил в себе слепую надежду скорее
приложить палец к планшету.
Глаза высокородной гражданки сначала полыхнули гневом. Затем в них
отобразилось немалое удивление.
- Не проси, выходит - вы отказываетесь. Не бойся... вам, молодым,
зачастую свойственна безрассудность. Но что значит - не верь? Вы что же, не
верите в добрую волю Гражданина?
И скептически выслушавший ее высокопарные рассуждения механик кивнул.
- Уж если кто-то из вас подбросил мне заточку - веры вам не будет до
скончания веков.
- Да как ты смеешь, раб... - еще донеслось до его слуха, прежде чем
кто-то из разгневанных охранников вновь не обрушил дерзкого в пучину
мучительной боли...
Пробуждение в каменном мешке оказалось столь же мерзким, как и разговор
перед этим. Руки и ноги по-прежнему сковывали полупрозрачные пластиковые
кандалы. Вдобавок, на еще липком после несмытой слизи из ямы-карцера теле не
оказалось никакой одежды - а ведь в подземной камере, размерами едва ли