"Борис Иванов, Юрий Щербатых. Души Рыжих (Кай Санди-5)" - читать интересную книгу автора

А вот Русти все было нипочем. Именно рейс и был для него - человека,
ответственного за вопросы чисто хозяйственные, - временем "дольче фар
ниенте", временем самопознания и отдохновения. Если не считать пары-другой
идиотств, что случаются всякий раз - без того и рейс не рейс, - ну,
например, потерянных ключей от капитанского сортира, никаких забот ему в
полете не предвиделось.
"Хочешь - спи весь день, хочешь - пьесы пиши, - рассказывал он старине
Хенки. - Только у кэпа с секондом под ногами не крутись..."
Конечно, в реальности дело обстояло сложнее. В далеком рейсе
неприкрытое ничегонеделание доброй половины экипажа не проходит
незамеченным для вечно задерганного своими сугубо специфическими проблемами
- в каждом полете разными - высшего командного состава и влечет за собой
уйму мелочных придирок и изобретение массы головоломных заданий.
Бессмысленных и пустых по сути своей. Именно поэтому каждый уважающий себя
боцман или другая "шестерка", его замещающая, имеет в подобном полете четко
разработанный план ИКД - Имитации Кипучей Деятельности, - долженствующей
отвратить внимание руководства от той нирваны, в которой надлежит пребывать
их - работников хозяйственной сферы - душам перед тем, как ввергнуться в ад
предстартовых и послепосадочных забот по погрузке, разгрузке, регистрации,
списанию и текущему ремонту всего того, что подлежало погрузке, разгрузке,
регистрации, списанию и текущему ремонту на всякой порядочной космической
посудине, преодолевшей положенные ей миллионы миль в скучнейшей пустоте
межзвездного вакуума.

Теперь, стоя перед панорамным экраном грузовой диспетчерской, Русти
потягивал через пластиковую соломинку солоноватый "Минеракс" -
безалкогольный и отвратительный, но бесплатный и полезный - и прикидывал в
уме "план полетных мероприятий", который надлежало отправить на капитанский
дисплей не позднее двух часов пополудни. Было уже два тридцать.
"Маразм, какой маразм..." - думал он, глядя, как громадный
контейнеровоз втягивает на приемную аппарель последнее, что должно было
быть погружено на борт "Констеллейшн" и ради чего и должен был состояться
этот чрезвычайный рейс: огромный, с дачку средних размеров, без какой-либо
маркировки стальной сундук.
Груз.
- Могли что-нибудь и написать на чертовом сундуке, - рассказывал потом
Русти. - Например: "Все - тут, ребята!" А еще лучше - попросту "Операция
"ПЕПЕЛ"... Все равно каждая дрянь на "Транзите-200" знала, что именно
отсюда и именно на "Констеллейшн" отправляют к Нимейе Миссию Спасения...
- Дрянь, может, и знала, - всякий раз соглашался с Русти в этом месте
его рассказа старина Хенки, - но для кэпа Даниэльса этот полет был
сюрпризом. И неприятным сюрпризом, доложу вам... Он, бедняга, помнится, так
и сказал: "укатают меня эти "чрезвычайники"... И как в лужу глядел...

В лужу капитан Даниэльс, вообще говоря, не глядел. Просто, заскочив в
последний свой свободный вечер в заведение Хенки (старая дружба связывала
знаменитого капитана с не менее знаменитым в Секторе специалистом по
недоливу спиртного), кэп обмолвился, что чувствует себя последним дурнем,
когда приходится тащить на другой конец Галактики свору уполномоченных,
каждый из которых считает себя главным на судне, а капитана использует как