"Ивановъ-Разумникъ. О смыслъ жизни " - читать интересную книгу автора

всъ эти Володины, Преполовенскiе, Грушины, Тишковы, Кирилловы, Гудаевскiе-
чъмъ они менъе страшны въ своей пошлости по сравненiю съ Передоновымъ? А всъ
они живутъ и прозябаютъ, пребываютъ въ здравомъ умъ и твердой памяти и до
сего дня... Тъмъ-то и страшна для Ф. Сологуба жизнь, что она - мъщанство и
передоновщина сама по себъ, что такою ее дълаютъ люди, дълаетъ человъчество,
эта миллiонноголовая гидра пошлости. Пугающее его мъщанство онъ видитъ вездъ
и во всемъ. До чего фокусъ вниманiя Ф. Сологуба направленъ на мъщанство,
можно видъть хотя бы изъ его во многихъ отношенiяхъ любопытной статьи о
"Грядущемъ Хамъ" Д. Мережковскаго (напечатанной въ "Золотомъ Рунъ" 1906-го
г., въ № 4-мъ). Въ этой статьъ Ф. Сологубъ съ одной стороны старается
убъдить читателей и себя, что онъ тоже "въритъ въ прогрессъ", въ будущую
свободу человъчества; а съ другой стороны онъ вполнъ опредъленно заявляетъ,
что вся русская литература XIX въка была сплошнымъ мъщанствомъ, ни болъе, ни
менъе... "Пройти по вершинамъ этой литературы - это означаетъ осмотръть
печальное зрълище великаго, созданнаго маленькими людьми. Можетъ быть, люди
въ множествъ никогда и нигдъ не были такъ малы и такъ ничтожны, какъ въ
Россiи XIX въка"... По мнънiю Ф. Сологуба - и мнънiе это въ высшей степени
любопытно въ виду отмъченной нами внутренней связи между Ф. Сологубомъ
черезъ Чехова съ Лермонтовымъ - одинъ только Лермонтовъ выдъляется изъ
сърой, мъщанской толпы представителей русской литературы, "русская
литература только въ лицъ Лермонтова представила чистый и обаятельный образъ
доподлинно великаго поэта и воистину великаго человъка"... Все остальное
запятнано двоедушiемъ, холопствомъ, мъщанствомъ, передоновщиной... Не правда
ли, крайне любопытное мнънiе? Любопытное, конечно, не со стороны своего
объективнаго значенiя - съ этой стороны къ Ф. Сологубу нельзя предъявлять въ
данномъ вопросъ никакихъ серьезныхъ требованiй,- а исключительно съ точки
зрънiя характеристики воззрънiй самого Ф. Сологуба на жизнь. Если даже въ
высочайшихъ представителяхъ русской интеллигенцiи, въ этой соли земли
русской, Ф. Сологубъ видитъ только ничтожество и плоскость, то гдъ же и въ
чемъ искать спасенiя отъ Передонова и присныхъ его? И много ли тогда
утъшенiя въ томъ, что Передоновъ сошелъ съ ума? Передоновъ сошелъ съ ума,
передоновщина осталась...

Вотъ откуда у Ф. Сологуба этотъ страхъ жизни, вотъ чъмъ страшна жизнь.
Жизнь - безсмысленна, жизнь- мъщанство. А между тъмъ цъли, смысла, правды
ищутъ всъ, ищетъ и самъ Передоновъ. "Есть же и правда на свътъ",- тоскливо
думаетъ онъ, а авторъ прибавляеть отъ себя: "да, въдь и Передоновъ стремился
къ истинъ, по общему закону всякой сознательной жизни, и это стремленiе
томило его. Онъ и самъ не сознавалъ, что тоже, какъ и всъ люди, стремится къ
истинъ, и потому смутно было его безпокойство. Онъ не могъ найти для себя
истины и запутался, и погибалъ" (ibid., стр. 311). Вмъсто истины - ложь,
вмъсто реальности-бредъ, та "маленькая, сърая, юркая недотыкомка", которая,
быть можетъ, ярче всего воплощаетъ въ себъ сърое и ускользающее отъ ударовъ
мъщанство жизни. Для Передонова она-то и была той ложью, которую онъ принялъ
за истину; она была для него несомнъннъе и реальнъе всей окружающей
дъйствительности. И не только для одного Передонова... Если несомнънно, что
въ Хлестаковъ и Чичиковъ заключена часть души самого Гоголя, то еще
безспорнъе, что Передонова Ф. Сологубъ нашелъ въ глубинъ самого себя, какъ
это давно уже отмъчено критикой *). Окончательно ли преодолълъ въ себъ этого
"мелкаго бъса" Ф. Сологубъ-объ этомъ говорить еще рано; мы всегда имъемъ