"Владимир Иванов. Призрак рейхсляйтера Бормана (fb2) " - читать интересную книгу автора (Иванов Владимир Г.)

Рождественская находка с секретом

8 декабря 1972 года агенство Рейтер передало из Западного Берлина: «Представитель местной полиции сообщил, что западноберлинские рабочие обнаружили кости от двух скелетов вблизи моста, где, по свидетельству очевидцев, в 1945 году был похоронен заместитель Гитлера Мартин Борман... Представитель сообщил, что кости были обнаружены во время прокладки кабеля, производившейся вчера на Инвалиденштрассе, в английском секторе. Первое судебно-медицинское обследование показало, что кости, должно быть, пролежали в земле по крайней мере 20—30 лет».

Вот как описывает журнал «Штерн» обстоятельства де-3 кабрьской среды 1972 года: «Двое рабочих — мастер Вилли Штайн и его помощник Йенс Фризе — копали траншею для водопроводной сети между Лертерским вокзалом и Инвалиденштрассе в районе (Западного) Берлина — Моабит. В случае обнаружения человеческих костей они по правилам обязаны тотчас же уведомить инженера Манфреда Шатке из службы строительного надзора.

7 декабря 1972 г. около 12 час. 30 мин. Вилли Штайн заметил, что ковш его экскаватора натолкнулся на какой- то твердый предмет на дне траншеи. Ему показалось, что это кусок старой водопроводной трубы. И он велел своему помощнику выкопать ее лопатой. Едва тот успел копнуть несколько раз, как стало ясно, что это череп и отдельные кости.

Штайн прекратил работу и о находке поставил в известность своих начальников, которые затем доложили об этом руководству западноберлинской полиции.

В 15 час. 15 мин. оберкомиссар Бланк по телефону доложил начальнику полиции Клаусу Хюбнеру о находке  возле Лертерского вокзала. Вскоре на место прибыла полицейская группа. Останки сфотографировали, затем стали осторожно разгребать землю, и тогда оказалось, что здесь же лежит еще один скелет».

После того как прибывшие на место находки эксперты  довольно бегло обследовали останки и увезли их в морг, несколько часов спустя к скелетам были прикреплены таблички: «Предположительно М. Борман», «Предположительно Л. Штумпфеггер».

Следует заметить, что останки были найдены примерно в двадцати метрах от того места, где в 1965 году уже один раз искали Бормана и личного врача Гитлера Людвига Штумпфеггера. Однако раскопки оказались безрезультатными.

И вот в декабре 1972 года — «рождественская находка». Теперь вопрос стоял так: можно ли быть уверенным в том, что обнаруженные останки — действительно то, что осталось от Бормана и его спутника?

Сразу же после их обнаружения судебно-медицинские эксперты под надзором комиссара полиции Бекера приступили к идентификации. Никаких трудностей, согласно первым сообщениям, не было со скелетом одного из них.

Поступившие из прокуратуры Франкфурта-на-Майне снимки зубов врача, офицера СС Людвига Штумпфеггера полностью соответствовали челюстному строению и прикусу обследованного черепа. Вывод полиции — труп личного врача Гитлера найден.

Куда сложнее обстояло дело с предполагаемым скелетом Бормана: среди архива рейхсканцелярии снимков зубов ближайшего подручного фюрера не оказалось. Сохранился лишь рисунок, сделанный уже после окончания войны дантистом Гитлера и Бормана профессором Блашке. Заметим, что строение зубов Мартина Бормана зубной врач восстанавливал по памяти. Тем не менее рисунок и описание зубов совпали с челюстью второго черепа. Смущало одно: на нижней челюсти скелета имелся мост, который Блашке изобразил... на верхней челюсти Бормана. Новых показаний Блашке дать не мог — он умер в 1957 году. Но ведь есть еще зубной техник, изготовивший мост. Этот, похоже, не жаловался на память. Во всяком случае вскоре после капитуляции при опознании зубов Евы Браун Эхтман был четок и категоричен. «Эта конструкция зубного моста является моим личным изобретением,— записала тогда Е. Ржевская с его слов,— и больше никому, кроме Браун, я такого моста не изготовлял и в практике своей работы подобной конструкции прикрепления зубов не встречал... Мой первый мост Браун отвергла, потому что, когда она раскрывала рот, было видно золото. Я изготовил второй мост, устранив этот недостаток».

Срочно вызванный в канун 1973 года из Бенсхайма 59-летний Фриц Эхтман дал показания: «Да, это моя работа. Все соответствует рисунку Блашке. То, что он нарисовал мост в верхней челюсти, не удивительно — память есть память. Я убежден, что передо мной челюсти Бормана».

Вскоре после этого печать сообщила о новых доказательствах. В зубах обоих скелетов были обнаружены осколки стекла. Находка дала медицинским экспертам и полиции основание предположить, что наперсник фюрера подвел черту под своей кровавой биографией с помощью ампулы с цианистым калием. И наконец, последний аргумент: правая надбровная дуга скелета была деформирована. (Было известно, в результате тяжелой автомобильной катастрофы у Бормана на лбу был глубокий шрам.)

И тогда «Штерн», который за послевоенные годы не раз возвращался к делу рейхсляйтера, предлагает следующую окончательную версию. В серии материалов, озаглавленной «Борман мертв», журнал следующим образом восстанавливает события, датированные маем 1945 года.

Итак, 1 мая 1945 года. Место действия — бункер имперской канцелярии. Время — 16 часов 30 минут. Горстка оставшихся в живых приближенных покончившего собой фюрера в тягостном раздумье.

Борман надевает поверх генеральской формы СС темное кожаное пальто. Обитатели бункера, разбившись на несколько групп, в 22 часа отправляются в путь в направлении района Фридрихштрассе. Около моста Вайдендаммербрюкке участники прорыва попадают под перекрестный шквальный огонь. Борман и еще несколько человек пытаются пройти под прикрытием одного из «тигров» кольцо огня.

Мост позади. И тут землю сотрясает оглушительный взрыв. Но (удивительно) и после этого Бормана видели живым. Руководитель гитлерюгенда Аксман, напомним, показал, что встретил Бормана живым и невредимым в бомбоубежище некоторое время спустя после взрыва вместе с врачом Штумпфеггером, Вернером Науманом, адъютантом Геббельса Швегерманом и адъютантом Аксмана — Вельтциным. Все они, по словам Аксмана, обсуждали создавшееся положение. Борман принимает решение прорываться к преемнику Гитлера на посту рейхсканцлера гросс-адмиралу Дёницу во Фленсбург.

Далее «Штерн» повествует о том, как беглецы районе Лертерского вокзала наскочили на патруль. Однако первое замешательство, страх тут же проходят: гитлеровцы видят, что их приняли за обыкновенных ополченцев фольксштурма (к тому времени все участники прорыва якобы успели переодеться или уничтожить знаки различия). Солдаты настроены дружелюбно и даже предлагают своим пленникам сигареты.

И тут-то случается необъяснимое: Борман и Штумп- феггер, по версии «Штерна», вдруг отделяются от группы и быстрыми шагами уходят прочь по Инвалиденштрассе, невзирая на окрики солдат. Внезапно из полуразрушенных зданий по беглецам открывают шквальный огонь. Они останавливаются и... вместо того чтобы вернуться назад, «раскусывают ампулы с ядом». Что касается остальных плененных участников прорыва, то всех их отпустили под утро. Аксман и его адъютант оказались на Инвалиденштрассе. Там они и увидели два трупа — Бормана и Штумпфеггера. (Аксман — репортерам «Штерна»: «Ошибка исключена, их лица можно было отчетливо распознать. Они лежали на спине слегка раскинув руки и ноги».)

8 мая почтовый служащий Альберт Крумнов, по утверждению журнала, получил задание двух советских солдат закопать два трупа, лежавших на Инвалиденштрассе, что он и сделал. Обнаруженный при осмотре одного из трупов документ удостоверял личность врача Штумпфеггера. Второй оказался к тому времени почти полностью раздетым, и документов при нем обнаружено не было.

Свою публикацию «Штерн» заканчивает так: «Дело можно закрыть навсегда с пометкой: МАРТИН БОРМАН УМЕР 2 МАЯ 1945 ГОДА».

Декабрьская находка, понятно, вызвала новую волну оживления в полицейском и газетном мире. Столь убедительных доказательств в деле фашистского преступника за все двадцать семь послевоенных лет еще не было. И, тем не менее, взгляды разделились.

Представитель западноберлинской полиции, 28 декабря 1972 года: Предварительное изучение черепа показало, что, возможно, он принадлежит другому человеку. Не исключено, одному из антифашистов, расстрелянных или погибших от бомбежек в этом районе Берлина в самые последние дни войны.

Вильгельм Метцнер, прокурор из прокуратуры Франкфурта-на-Майне в тот же день: Мы располагаем доказательствами того, что Борман не бежал, а принял яд, не сумев прорваться через кордон русских.

Ганс-Юрген Шпенглер, судебно-медицинский эксперт, 10 января 1973 года: По всей вероятности, мы нашли Бормана. Мы располагаем мозаикой из различных данных, говорящих за это.

Симон Визенталь, руководитель так называемого «Венского центра документации о нацистских военных преступниках», 29 декабря 1972 года: В версии (об идентификации — В. И.) слишком много уязвимых мест. Только сравнение рентгеновского снимка головы и зубов Бормана с найденным черепом могло бы служить неопровержимым доказательством того, что это именно Борман.

Получилось, что белые пятна остаются. Хотя и казалось, что за всю историю поисков Бормана общественное мнение ни разу не располагало столь вескими доказательствами, приближающими нас к разгадке многолетней тайны. Ведь действительно, идентификация трупа Штумпфеггера — обстоятельство чрезвычайно важное, если принять во внимание показания свидетелей о самоубийств его и Бормана в ночь с 1-го на 2 мая. В пользу этой версии говорит и то, что зубной техник Эхтман без колебаний узнает изготовленный им мост на челюсти, плюс осколки стекла, обнаруженные в зубах. Плюс деформация правой надбровной дуги. Плюс рост, соответствующий росту Бормана. И наконец, само место захоронения находится там же, где Аксман и его адъютант видели трупы рейхсляйтера и личного врача Гитлера.

Тем не менее множество вопросов все еще ждали ответа — аргументированного и убедительного.

Вспомним, при каких обстоятельствах, если верить уцелевшим участникам прорыва, погиб Борман. Итак группа, где находились Штумпфеггер и Борман, задержана патрулем. После первых же минут замешательства они видят, что их приняли за ополченцев из фольксштурма. Им не угрожают и даже угощают сигаретами. И вдруг Борман с Штумпфеггером без всяких видимых причин обращаются в бегство с риском получить пулю в спину. Зачем? И далее, по «Штерну», из развалин домов по беглецам открывают шквальный огонь. Вместо того чтобы попытаться вернуться к своим, они раскусывают ампулы с ядом. Все это как-то мало вяжется с обликом Бормана: сдается мне, что матерый нацист не стал бы спешить с самоубийством, не использовав всех шансов.

Но допускаем, что все было именно так. Возникает другой вопрос: мог ли труп Бормана пролежать целую неделю посреди улицы необнаруженным? Вряд ли. Советское командование знало о том, что на этом участке прорывается группа противника, в составе которой предположительно находится Борман. (Вспомним суждения на этот счет маршала Г. К. Жукова и генерала К. Ф. Телегина.)

Теперь попробуем ответить еще на один вопрос: могла ли поисковая группа не заметить и не опознать труп Бормана? Такую возможность исключить нельзя. И вот почему. Дело в том, что наши разведчики искали человека в форме обергруппенфюрера СС, в то время как Борман, по утверждению некоторых участников прорыва, незадолго до «самоубийства» переоделся в штатское. Поэтому участники поиска вполне могли не обратить внимания на труп в гражданском платье и доложить командованию, что на данном участке Бормана не удалось обнаружить.

Вообще, должен сказать, что относительно судьбы Бормана в ту майскую ночь существовало несколько взаимоисключающих показаний. Так, участник прорыва личный пилот Гитлера Г. Баур свидетельствовал, что рейхсляйтер был одет в служебную форму члена НСДАП без каких-либо знаков различия. Не состыковываются показания двух секретарш Гитлера. Герда Кристиан утверждает, что Борман был в эсэсовской форме, а Гертруда Юнге показала, что на нем был стальной шлем. (Г. Баур, знакомясь с записью допроса: «...На нем не было стального шлема, а была коричневая партийная фуражка».) А спутник Бормана В. Науман — статс-секретарь, назначенный Гитлером в завещании министром пропаганды,— твердо заявил, что на рейхсляйтере была полевая форма обер- группенфюрера СС со знаками различия.

Но вот 8-го мая почтовые служащие Лертерского вокзала по приказу советской комендатуры наспех зарывают тела. При этом, как утверждает «Штерн», у одного из трупов были изъяты документы на имя офицера СС Штумпфеггера. И теперь, спустя почти 28 лет, один из двух найденных на Инвалиденштрассе скелетов идентифицирован. Сомнений нет: это — Людвиг Штумпфеггер. Выходит, что второй — Борман?

Да, почти все сходится. Одна лишь деталь — весьма важная — не позволяла замкнуть цепь доказательств. Располагай следствие зубоврачебными данными Бормана, не пришлось бы так долго ждать ответа. Но они не сохранились.

Теперь вспомним, как были найдены оба скелета. Спустя всего несколько часов после их обнаружения останки двух людей были перевезены в полицию — случай сам по себе беспрецедентный. Дело в том, что во время земляных работ в Западном Берлине нередко находили скелеты людей, погибших в 1945 году от бомбежек. После этого дальнейшая процедура выглядит так: прибывает представитель полиции, составляет протокол и отдает распоряжение захоронить их в другом, более подходящем месте.

В случае, произошедшем в декабре 1972 года на Инвалиденштрассе, все происходило по-другому: после прибытия полицейского инспектора на место происшествия был вызван представитель политической полиции. Скелеты отвезли в участок и сразу же снабдили их табличками: «Предположительно Л. Штумпфеггер», «Предположительно М. Борман».

Чем руководствовались полицейский чины? Тем ли что это место считается возможным участком захоронени рейхсляйтера, погибшего, если верить свидетелям, в ночь на 2 мая 1945 года? Но так же хорошо известно, что на этом участке захоронены десятки, а может быть, и сотни иностранных рабочих, погибших во время воздушных налетов, или расстрелянных эсэсовцами дезертиров. Во всяком случае, очень трудно увязать между собой столь несвойственную полиции поспешность в выводах, проявленную ею в первые же часы после обнаружения безымянных скелетов, с той неподдающейся объяснению медлительностью в проведении расследования.

...Сделаем небольшое отступление, чтобы попытаться ответить на один небезынтересный вопрос: мог ли у Бормана быть двойник? Несомненно, мог. Но был ли? Известно, что после взятия Берлина был обнаружен (и не один а несколько) двойников Гитлера.

В этой связи вспоминается книга М. Мержанова (в те майские дни корреспондента «Правды») «Так это было», в которой приводится рассказ ворвавшегося в бункер имперской канцелярии командира батальона А. Шаповалова:

«Осматривая подземные комнаты, мы заметили, что двери некоторых из них закрыты. Немецкий майор открыл одну из них. Здесь мы увидели труп мужчины, одетого в черный гражданский костюм, с пулевой раной во лбу. Oн был похож на Гитлера, только помоложе. Я спросил майора: «Гитлер?» — «Наин»,— ответил он и дал знак следовать к соседней двери. Открыв ее, он кивком головы предложил посмотреть, что делается в смежной комнате Тут лежал примерно такой же комплекции и возраста мужчина, одетый в военный костюм и тоже с пулевой раной во лбу. И он был с такими же усиками и тоже напоминал Гитлера, но у этого лицо было скуластым. Я перевел вопросительный взгляд на майора. «Два Гитлера?» — спросил я. «Два Гитлера не бывает,— ответил он.— Это эрзац-Гитлеры». Их было много...»

«Эрзац-Гитлер» в штатском костюме, которого видел Шаповалов, был завернут в какое-то одеяло, вытащен в сад имперской канцелярии и уложен в сухой бассейн. Многие фотокоресспонденты не пожалели пленки и «нащелкали» его досыта. Так потом появилась ложная версия о том, что 3 мая найден труп Гитлера. Фотографии «эрзац-Гитлера» облетели многие заграничные газеты и журналы с подробным описанием каждой детали лица и костюма. Это внесло немалую путаницу в опознание подлинного трупа Гитлера...

Разумеется, это еще не говорит о существовании двойника у шефа его партийной канцелярии. Но вот факты, которые заставляют задумываться и дают основание к такого рода предположениям.

Первое: дневники Бормана. По версии «Штерна», существовал всего один дневник, который был найден иностранным рабочим утром 2 мая в кармане убитого человека. По документальным советским источникам, показаниям военнослужащих, были найдены по меньшей мере две записные книжки рейхсляйтера. Имеются показания, что таких дневников было гораздо больше.

Прежде чем рассказать о состоявшемся у меня в 1985 году одном любопытном и, как убежден, достоверном разговоре по этому важному в нашем поиске вопросу, коротко о вариантах минувшего времени.

Генерал К. Ф. Телегин: «Я видел записную книжку Бормана. Ее привезли сразу после окончания боев разведчики. Насколько помню, ее нашли на улице при очистке районов боев».

Полковник А. Д. Синяев: «...Именно разведка 5-й ударной армии нашла дневник Бормана. Судя по всему, это было на участке прорыва немецкой группы в ночь на 2 мая».

Полковник А. М. Смыслов: «Насколько я знаю, этот блокнот был обнаружен в бункере имперской канцелярии».

Ф. И. Шемякин (в мае 1945-го инструктор политуправления 1-го Белорусского фронта): «Из города пробивалась группа немецких танков. После боя был найден блокнот. Это был блокнот Мартина Бормана».

Полковник И. П. Мельников: «Как мне помнится, он (дневник Бормана) был найден в здании имперской канцелярии».

...А теперь о беседе, состоявшейся у меня с тогдашним заместителем военного коменданта по политической части района Берлин — Митте полковником А. Л. Угрюмовым.

Доктор исторических наук, заведующий кафедрой в Московском государственном институте иностранных языков Александр Леонтьевич Угрюмов рассказал мне — своему бывшему студенту — следующее.

По его указанию группа рабочих-антифашистов 3 мая 1945 года разбирала кавардак в имперской канцелярии, оставленный ее последними обитателями. Один из рабочих принес полковнику записную книжку, найденную в боковом кармане кожаного пальто в бункере канцелярии. Уже беглый просмотр блокнота давал все основания считать, что она принадлежит рейхсляйтеру Борману — на внутренней стороне первой обложки указаны имя, фамилия, адрес и телефоны владельца. Это был последний дневник Мартина Бормана, ибо он и обрывался фразой 1 мая о попытке прорыва.

Угрюмов тотчас же передал дневник Берзарину, тот переправил находку маршалу Жукову.

Как свидетельствует мой собеседник, полководец на созванной вскоре после капитуляции фашистской Германии пресс-конференции как одно из доказательств гибели Гитлера и Браун привел выдержку из дневника, где знаком #955; помечена смерть главаря германского фашизма, Подобно исследователям тайн «тысячелетнего рейха», профессор Угрюмов считает, что дневников Бормана было несколько. И сегодня он не исключает возможность продуманной фальсификационной акции со стороны бывшего рейхсляйтера. «Разбросанные» по Берлину дневники призваны были дополнительно запутать поиск нацистского преступника.

Итак, можно констатировать, что был найден более чем один дневник Бормана, равно как и правомерно предположение, что это сделано было с целью ввести в заблуждение тех, кто в те дни занят поисками фашистский главарей.

Теперь второе: брошенные записные книжки могут вроде бы говорить о том, в какой спешке бежал из Берлина гитлеровский палач. Но в то же время у него хватила времени уничтожить свою зубоврачебную карточку. (Вспомним, что она исчезла бесследно, хотя были найдены истории болезни всех крупнейших нацистских бонз, включая самого Гитлера.)

Уничтожил ли ее сам Борман или это было сделано по его указанию — сказать трудно, но ясно одно: исчезновение нельзя назвать случайным, а может быть, план Бормана как раз состоял в том, чтобы подбросить и дневники и убитого двойника, идентифицировать которого без медицинских карт весьма затруднительно, и тем самым вы играть время для того, чтобы укрыться в безопасном месте.

И может быть, этот двойник (или один из них) так и пробежал никем не замеченный на Инвалиденштрассе, в то время как живой Борман находился уже где-то в другом месте, вне пределов досягаемости?..

Обстоятельства «рождественской находки», связанные с исчезновением одного из главных преступников нашего времени, не дали убедительных доказательств, что Борман действительно погиб в Берлине в мае 1945-го.