"Валентин Дмитриевич Иванов. Русь изначальная. Том третий. Исторический роман. Трилогия о начале Руси; №2.3." - читать интересную книгу автора

творец и работник, ибо слово рождается необходимостью души и ума, и,
будучи делом, требует дела же, и живет, расширяясь само, расширяя творца,
вызывая его искать новых слов, находить их, и дает радость, так как
созданье новых слов есть творчество мысли, воплощаемой в словесное тело.
Не речные дороги, а общее слово-глагол сотворило единство славянского
племени. Повторим же еще: не Днепр, не Ильмень были русской отчиной.
Русская отчина - Слово-Глагол.
Пусть в одной части земли иначе звучало окончание слова, пусть в
другой по-своему ударяли на слог, пусть один чокал, другой цокал. И родные
братья бывают разноволосы. В русских словах - общая кровь. Одинок человек,
от одиночества он бежит в дружбу, в любовь, создавая богатство слов
ценнейших, неоплатимых - потому-то они и раздаются бесплатно да с
радостью.
Нет чудней, бескорыстней, добрей привязанности к местам, познанным в
детстве. Отроческая родина мила больше, чем красоты самых щедрых на
роскошь знаменитых мест. Кусок пыльной в сушь и черной в ненастье дороги,
лесная опушка, неладно скроенное и кое-как собранное отцовским топором
крыльцо в три-четыре ступеньки под шатром, крытым дранью, завалинка,
плетеный забор, тихая речка с заводью, плоские плавучие листья ароматных
кувшинок. Такое было у всех. Сшитое из нехитрых кусков, оно недоступно для
постиженья чужим, прохожим, и не нужно им, и само не нуждается в
прославлении. Как с любовью: ты сам находишь прелесть в лице, в голосе, в
повадках, и любуешься, и любишь, будто сам ты творец-созидатель. Ты им и
есть.
Любовь не ревнива, а требует верности. Так и родное место: твое, пока
звучит родная речь. Наводненье чужой речи, даже ее прикосновение гасит
чувство: ты здесь родился, а ныне сам ты - прохожий. Тут уж поступай, как
знаешь, как смеешь, как сумеешь, извне тебе никто не поможет. Но пока с
тобой Слово-Глагол, ты не пропал, ты еще не безродный бродяга.
До верха Днепра, до верха днепровских притоков, через верховые ключи,
озера, болота к верховьям других рек, текущих на север, на запад и на
восток, - вот родина Руси, сотворенная Словом-Глаголом.
В своей вольности русский не чуждался чужой речи, охотно, легко
обучал себя иноречью, охотно, без стесненья брал себе понравившееся слово,
и, глядишь, оно уже обрусело. Придя в новое место, не старался назвать его
по-своему, если оно уже было обозначено кем-то, и делал названье своим,
щегольски переиначивая на свой лад, если оно выговаривалось с запинкой.
Русская речь вольная - как хочу, так и расставлю слова, и слова обязаны
быть легче пуха: мысль станет уродом, если слова тяжелы, если на речь
надето заранее изготовленное ярмо непреложного закона.
Чтобы сделать народ странным и странствующим между другими народами,
нужно попытаться лишить его права на слово - и народ, прицепившись к
неизменно старым словам, в них замрет.
Переводчики слов, подобно монетным менялам, извечно предатели.
Переводчики смысла, переводчики мысли - друзья. Русский глагол
разрастался, менялся, как все живущее, был и землей, и охраной границы, и
народом.
Бесспорно, можно играть словами, выдавая их за мысли. О таких игроках
сказано: они были...