"Николай Иванов. Bxoд в плен бесплатный, или Расстрелять в ноябре " - читать интересную книгу автора

А я, наивный, трогательно прощался с теми, кто вышел меня проводить на
попутке в Нальчик. Среди них наверняка оказался и тот, кто затем передал:
- Берите инкассаторскую "Ниву".
Взяли красиво. Обогнавший нас БМВ ощетинился пулеметами, а
пристроившаяся сзади "шестерка" не напоминала ежа только потому, что
основным стволом в ней оказался гранатомет. Жестами приказали остановиться.
Борис, сам сидевший за рулем, по всем правилам дорожного движения замигал
поворотом и съехал на обочину. На этом взаимные любезности закончились. Не
успел он заглушить мотор, как его вырвали с сиденья. В кабину всунулись два
длинноносых "красавчика" - так чеченцы нарекли пулеметы.
- Руки за голову, голову - в колени.
Команды и движения отработаны до автоматизма - не у нас, конечно, а у
боевиков. Водительское место уже занято, и кортеж, прервав движение на
трассе, разворачивается и мчится в обратную сторону. Никто не вмешался в
происходящее, не выбежал на помощь, не погнался вслед. Начинает доходить,
что все происшедшее - по-настоящему, что это - плен и жизнь обесценилась до
одной пули. До легкого нажатия на спусковой крючок.
Лоб, уткнутый в колени, покрывается потом, от пота липко горит спина.
Неужели страх? Он - такой?
Пытаюсь лихорадочно вспомнить, что у меня есть такого, за что сразу
поставят к стенке. Блокнот с записями сразу же "нечаянно" уронил, и его
удалось затолкать ногами под сиденье. Найдут, конечно, но потом. А вот в
задании на командировку - полный набор компромата. Особенно строчки о сборе
материала о мужестве чеченских налоговых полицейских, защищавших Грозный от
боевиков. Зачем его печатал и брал с собой? Ну страдал бы склерозом и
забывал, зачем еду, тогда простительно. А так будет мне сейчас мужество.
Но главное - фотоаппарат. На последних кадрах - ребята из физзащиты,
охраняющие здание с раненым колобком. Крупным планом. А перед этим - мои
снимки в окружении воронежских омоновцев. Снялись на память совершенно
случайно, когда они подъехали проверить наши документы: милиционеры обвешаны
оружием, победно вскинули вверх кулаки. Будут мне и кулаки...
Но кулак взметнулся и вбился в меня, как в тренировочную грушу, когда
раскрыли удостоверение.
- По-олковник?! Мразь.
Машины давно загнаны в лесополосу. Документы изучает огромного роста
парень с вырубленным словно из камня лицом. Наверняка из числа непримиримых.
Еще ни он, ни я не знали и даже не предполагали, что именно он через
несколько месяцев займется моим обменом, а на прощание скажет:
- Я тебя взял, полковник, я тебя и отдаю.
Но когда это еще будет... Пока же остальные боевики хоть и с долей
стеснения, отворачиваясь, но возятся в сумках, сортируют и делят деньги,
спорт-костюм, рубашки, туфли. Улучаю момент и незаметно, пальцами разрываю
браслет часов: может, после этого не позарятся на них? Часы очень дороги,
подарок. И главное, чтобы не прочли название - "Генеральские", ибо за
полковника уже получил. Как же в плену начинает выпирать любая мелочь! И как
легко взяли!
В Афгане вообще-то во мне сидело больше боевой настороженности. По
крайней мере, там на операции не выходил, не убрав из карманов все, что
могло говорить о моей принадлежности к военной журналистике: почему-то был
убежден, что из возможного плена пехотного лейтенанта обменяют быстрее