"Николай Иванов. Спецназ, который не вернется " - читать интересную книгу автораподкрылках, выплюнул на землю огонь. Листья деревьев не смогли удержать его,
и, может быть, счастье их было умерен сразу и без мук. Потому что снаряды принялись так перемалывать внутренности рощи, что даже зубы застонали и задрожали всеми своими оставшимися листочками. - Уберите "вертушки". Уберите из района вертолеты,- прокричал в эфир Заремба. - Вас не слышно, повторите,- попросила Москва. - Уберите из квадрата "вертушки". Кажется, голос услышала не Москва, а летчики - шквал огня и грохота с очередного захода прошел над самыми головами упавших, зарывающихся в листву, мох, землю спецназовцев. - Держите связь,- просила Москва над ухом у Зарембы. А он сам, закатившись под поросший мхом, сто лет назад упавший дуб, не смел пошевелиться. Осколки свистели раздраженно и зло, не находя никого живого на пути, срубали ветки, впивались в стволы. Кое-где запылал огонь, и в это месиво и крошево все так же продолжал низвергаться сверху смерч. - Держите связь. - Суки,- прошептал то ли абоненту, то ли летчикам Заремба. - Вас плохо слышно. Конечно, плохо. Москва, власть с самого начала чеченской войны наверняка не слышала ее грохота, воя и визга. Она не нюхала копоть, гарь, гной, пот, теплую кровь. Она не видела или не желала видеть обрубленные тела своих солдат и черные платки чеченских матерей. Она наводила конституционный порядок, сама тысячекратно нарушая Конституцию и человеческую мораль. Более гибкого, умного, хитрого в конце концов придумать не сподобилась. Не захотела или не смогла, что, впрочем, две стороны одной медали, известной только географически. Плевать ей на страдания людей. Ее заботит только мнение о себе самой... - Раненые есть? - прокричал по сторонам Заремба перед очередным заходом вертолетов. - Вроде нет,- по очереди откликнулись подчиненные из разных концов, - Никому не шевелиться. Замереть. Последний удар с воздуха получился послабее:, скорее всего, вышли боеприпасы, и "вертушки", ушли в сторону. Но группа получила лишь небольшой глоток передышки перед очередным ударом. Теперь уже артиллерии. И детской трещоткой показался спецназовцам предыдущий обстрел. Снаряды тоже шли со свистом, но тяжелым, уверенным в себе. Им не требовалось осколками искать цель - они полагались на свой объем и массу. Артиллерия не убивает, она крушит, вгоняет в землю, рассеивает по ветру, накрывает и хоронит. Один недостаток - слышен звук, самого выстрела. И вскоре после первого, казалось, нескончаемого грохочущего обвала Заремба определил, что от момента выстрела до разрыва снаряда проходит около двадцати секунд. Обозначились и промежутки - совершенно мирные, спокойные, тихие мгновения, когда ничего не летит. - Будем уходить,- прокричал он.- Строго на запад .Он не знал, просчитаны ли секундные затишья подчиненными, и взял инициативу полностью на себя. - По моей команде, все вместе и сразу. Нашел промежуток в стрельбе, подхватился: - Рывок! Выбегать под снаряды хоть и из убогого, но все же прикрытия - занятие |
|
|