"Николай Иванов. Спецназ, который не вернется " - читать интересную книгу автора

подкрылках, выплюнул на землю огонь. Листья деревьев не смогли удержать его,
и, может быть, счастье их было умерен сразу и без мук. Потому что снаряды
принялись так перемалывать внутренности рощи, что даже зубы застонали и
задрожали всеми своими оставшимися листочками.
- Уберите "вертушки". Уберите из района вертолеты,- прокричал в эфир
Заремба.
- Вас не слышно, повторите,- попросила Москва.
- Уберите из квадрата "вертушки". Кажется, голос услышала не Москва, а
летчики - шквал огня и грохота с очередного захода прошел над самыми
головами упавших, зарывающихся в листву, мох, землю спецназовцев.
- Держите связь,- просила Москва над ухом у Зарембы. А он сам,
закатившись под поросший мхом, сто лет назад упавший дуб, не смел
пошевелиться. Осколки свистели раздраженно и зло, не находя никого живого на
пути, срубали ветки, впивались в стволы. Кое-где запылал огонь, и в это
месиво и крошево все так же продолжал низвергаться сверху смерч.
- Держите связь.
- Суки,- прошептал то ли абоненту, то ли летчикам Заремба.
- Вас плохо слышно.
Конечно, плохо. Москва, власть с самого начала чеченской войны
наверняка не слышала ее грохота, воя и визга. Она не нюхала копоть, гарь,
гной, пот, теплую кровь. Она не видела или не желала видеть обрубленные тела
своих солдат и черные платки чеченских матерей. Она наводила конституционный
порядок, сама тысячекратно нарушая Конституцию и человеческую мораль. Более
гибкого, умного, хитрого в конце концов придумать не сподобилась. Не
захотела или не смогла, что, впрочем, две стороны одной медали, известной
как "Недальновидность". Далеко власть, очень далеко от чеченской войны. И не
только географически. Плевать ей на страдания людей. Ее заботит только
мнение о себе самой...
- Раненые есть? - прокричал по сторонам Заремба перед очередным заходом
вертолетов.
- Вроде нет,- по очереди откликнулись подчиненные из разных концов,
- Никому не шевелиться. Замереть.
Последний удар с воздуха получился послабее:, скорее всего, вышли
боеприпасы, и "вертушки", ушли в сторону. Но группа получила лишь небольшой
глоток передышки перед очередным ударом. Теперь уже артиллерии. И детской
трещоткой показался спецназовцам предыдущий обстрел. Снаряды тоже шли со
свистом, но тяжелым, уверенным в себе. Им не требовалось осколками искать
цель - они полагались на свой объем и массу. Артиллерия не убивает, она
крушит, вгоняет в землю, рассеивает по ветру, накрывает и хоронит. Один
недостаток - слышен звук, самого выстрела. И вскоре после первого, казалось,
нескончаемого грохочущего обвала Заремба определил, что от момента выстрела
до разрыва снаряда проходит около двадцати секунд. Обозначились и
промежутки - совершенно мирные, спокойные, тихие мгновения, когда ничего не
летит.
- Будем уходить,- прокричал он.- Строго на запад .Он не знал,
просчитаны ли секундные затишья подчиненными, и взял инициативу полностью на
себя.
- По моей команде, все вместе и сразу.
Нашел промежуток в стрельбе, подхватился: - Рывок!
Выбегать под снаряды хоть и из убогого, но все же прикрытия - занятие