"Всеволод Иванов. Странный случай в Теплом переулке" - читать интересную книгу автора

колонн. Затем на несколько секунд здание осветилось розовым светом. Волны
машин еще более увеличились, и приятелям, которые хотели броситься к этому
заводу, чтобы узнать, в чем же дело, сделалось как-то не по себе.
В каждой машине сидело по несколько человек с очень серьезными лицами.
Должно быть, они решали какой-то важный вопрос, много разговаривали по
секциям. Резко бросалось в глаза, что автомобили никем не управлялись,
вернее, они не видели, кто бы сидел за рулем. Пассажиры сидели как попало, а
машины сами поворачивались, останавливались, пересекали площадь, упирались в
дома, спускали дверцу, выскакивал пассажир. Каждая машина шла на ровном
расстоянии друг от друга. Видимо, какой-то диспетчер сидел где-нибудь над
площадью и наблюдал за всем ее движением. Сергей Петрович или какой-нибудь
иной пассажир этого странного города заказывал движение своему автомобилю по
такому-то маршруту с остановкой здесь-то, и автомобиль вез его и сам
возвращался обратно.
Так пошутил веснущатый молодой парень, который в шутке хотел несколько
разрядить свое напряжение. Но было непонятно, для чего же эти автомобили
прозрачны!
Здесь их заставил содрогнуться раздавшийся с фиолетового неба голос,
который прокричал с необычайной мощностью какую-то длинную фразу. Впрочем,
длинной она показалась только спервоначала, с испуга. Когда они вслушались
во второй раз в этот возглас, то они, во-первых, поняли, что это крик
миллиона или свыше голосов, а во-вторых, что фраза была очень короткой. Они
разобрали в ней одно слово "Эль-Готх!". Фраза повторилась несколько раз.
Пешеходы, пересекавшие площадь, люди в прозрачных машинах, люди, выскочившие
из длинного серого поезда, который вдруг влетел на середину площади по
длинной и блестящей медной трубе, - все они на Мгновение остановились,
замахали руками и ответили, причем во фразе опять было слышно это слово
"Эль-Готх", а требовали они, чтобы страдальцы Эль-Готха были выпущены.
Бадьин, который совсем было успокоился, что в стране не говорят
по-русски, потому что он, хотя и понимал вывески, напечатанные латинскими
буквами, но относил это понимание больше к ошибке, чем к истине. Движение
снова возобновилось, мелодичный женский голос тотчас же очень короткими
фразами объяснил где-то совсем рядом, что жители Маршальских островов, а
также островов Тонга и Новой Каледонии требуют вместе со всеми, чтобы узники
Эль-Готха были освобождены, так как жизнь их ни в какой степени не остановит
движения за Советскую власть.
Этот возглас указал им, что они находятся в стране, где они могут
разговаривать, о чем хотят. Но четыре молодых ученых испытывали смущение.
Они не только не знали, что это за узники Эль-Готха, но и не знали самого
Эль-Готха. Бадьин, отличавшийся в памяти, сказал, впрочем не совсем
уверенно, что это местность в Африке, но что в наши времена, кажется, она
была чрезвычайно пустынна.
Их смутили эти слова "наши времена" не меньше, чем громовый возглас с
фиолетового неба. Они почувствовали, что эти наши времена остались далеко
позади, что предстоит много испытаний и горя. Они, несомненно, испытают
уколы самолюбия, а может быть, даже насмешки над своими знаниями, тогда как
там, в "наши времена", они обладали всеми передовыми знаниями. Впрочем, их
несколько успокаивало то, что окружающие не обращали на них ни малейшего
внимания. Где-то неподалеку играла музыка, бежали мимо прозрачные машины.
Три человека, один из них с длинной белой бородой, встретились и нежно