"Всеволод Иванов. Московские тетради (Дневники 1942-1943) " - читать интересную книгу автора

других - Всеволоду Иванову, в издательских трудностях которого мало что
меняется) начинает казаться, что в литературе опять что-то можно сделать.
Надежды рассеиваются после запрещения продолжения публикации в "Октябре"
книги Зощенко и газетной кампании против нее и мемуаров Федина.
Из близких друзей в Москву возвращается из Чистополя Пастернак. Он и
его с Ивановыми общие друзья философ Асмус и художник Кончаловский (до войны
написавший два превосходных портрета Иванова) вместе с уже упомянутыми выше,
приехавшим с фронта поэтом Сельвинским (автором подвергшегося разносу в
"Правде" патриотического стихотворения "России" "Хохочет, обезумев,
конь...", которое в этом, первом варианте нравилось и моему отцу, и
Пастернаку) и немногими другими, составляют ту московскую интеллигентскую
среду, которая начинает все чаще собираться у нас дома (как это было и в
предвоенные годы): их объединяет интерес к основным проблемам искусства и
мироздания - помню оживленное обсуждение с Асмусом книги Андрея Белого о
Гете и Штейнере, которая была у отца в его обширной библиотеке, включавшей
все основное, изданное по философии на русском языке, именно эти книги он
читал чаще всего. К тому же кругу знакомых принадлежал и часто упоминающийся
в дневнике бывший деятель Коминтерна Б. Д. Михайлов, с которым отец любил
обсуждать складывавшуюся военно-политическую обстановку, их обоих
чрезвычайно заботившую. Михайлов, отлично знавший несколько языков,
регулярно слушал иностранные радиопередачи и чуть не еженедельно посещал
нас, давая краткий обзор всего, о чем умалчивали наши газеты, В разговорах с
Михайловым отразились разделявшиеся отцом всеобщие волнения по поводу
времени, когда союзники откроют Второй фронт. Михайлов был арестован и
расстрелян в послевоенные годы. Репрессиям из собеседников тех лет, о ком
Иванов с симпатией упоминает в дневнике, подвергся и молодой физик Миша
Левин (я подробно пишу о нем в воспоминаниях, недавно напечатанных в
"Звезде").
Дважды за время, в течение которого велся дневник, Иванов выезжал на
фронт как военный корреспондент - ранней весной 1943 года под Вязьму и летом
того же года - на Курско-Орловское направление (вместе с Пастернаком,
Фединым, Серафимовичем). Самая длинная поездка на фронт состоялась позднее -
в конце войны - и, кроме большой серии статей, отразилась в романе "При
взятии Берлина" (по-русски отдельной книгой ни разу не печатался; кроме
журнальной публикации есть только шведский перевод).
Дневник поражает искренностью. По нему читатель может судить о том,
насколько верна часто цитируемая тютчевская сентенция о тех, кто посетил сей
мир в его минуты роковые.
Вячеслав Вс. Иванов,
действительный член Российской Академии наук,
Директор Института мировой культуры МГУ


Дневник. 1942 год

24 октября. Суббота
...Мы приехали к аэропорту в 11.50. Мелькали красные маяки. У столов,
покрытых клеенкой, дремали военные. Тамара легла в плоское, похожее на
миску, кресло, тоже обитое клеенкой, только черной, - и задремала. Цветок,
неимоверно разросшийся в ширину. Буфет пустой, под красное дерево, с двумя