"Всеволод Иванов. Московские тетради (Дневники 1942-1943) " - читать интересную книгу автора

Словом, охаяли, как могли.
21 ноября. Суббота - 22 ноября, воскресенье
Вечером были у Бажанов, здесь же в гостинице. Жена его рассказывала о
трехмесячном, непрерывном бегстве. [...] В воскресенье никуда не выходил,
читал "Логику". [...]
В десять - поразительное сообщение о нашем наступлении в районе
Сталинграда. Понесли потери 18 немецких дивизий: 13 тысяч пленных, свыше 300
орудий. По гостинице начались телефонные звонки, поздравления... ночью, в
постели, я подумал - снега еще мало, холодно - удачная погода для
наступления? Или же это - демонстрация для того, чтоб оттянуть силы с
другого фронта, где наступают немцы.
24 ноября. Вторник
Сидел вечером Бабочкин. Он прилетел из Ленинграда, а завтра
отправляется в Ташкент. - "... Я не знаю почему это, может быть, закон
природы, но дистрофиков - истощенных ненавидят. В вагоне ругаются: "Эх ты,
дистрофик!" Я был в Колпине. Городка нет. [...]
- Ленинград в самом узком месте отстоял Ижорский батальон рабочих. Они
держали это место девять месяцев. И теперь позади переднего края обороны
посадили овощи [...]
- Когда в Смольном посмотрели нашу картину, директор Путиловца сказал:
"Ну что вы там какую-то муру снимаете? Вот вам пример, как мы жили. Звоню
утром в гараж - нужна машина. Не отвечают. Звоню без пользы полчаса. Пошел
сам. Горит печка. У печки кто греет руки, кто ноги, а кто просто дремлет
шоферы, да вы что, мертвые? - кричу. Они действительно мертвы".
- В Александринку зимой собрались уцелевшие актеры. Спали, лежали.
Наиболее слабые были в котельне, где всего теплее.
Один актер сказал Бабочкину: "Из сорока я один уцелел". [...]
- Несмотря на то, что город в кольце и фронт начинается у Нарвских
ворот, охотники все же ищут и находят зайцев. А заяц-то может убежать к
немцам! Но заяц - капитал - 5 тысяч рублей. Пальто стоит 200 рублей...
- Актеры ходили по нарядам, ночью под обстрелом, на вечера. В рюкзаках,
обратно, несли воду. Холодно. И вместо воды - расплескивалась приносили
иногда на спине ком льда".
Фронт. Бабочкин в гвардейской дивизии полковника Краснова. Он
переправил через Неву дивизию, без потерь, - и увел обратно, заняв на том
берегу позицию. Немцы думают, что стоит дивизия, а там рота. Когда дивизия
стала гвардейской, он приказал отрастить усы, а женщинам - сделать
шестимесячную завивку. Бывший агроном. В Финскую войну командовал в этой же
дивизии взводом. [...]
Мимическая сцена - как едят хлеб в Ленинграде: закрывает ломтик,
оглядывается. Отламывает кусочек с ноготок, и его еще пополам. Кладет в рот,
откидывается на стуле, и с неподвижным лицом ждет, когда крошка растает во
рту, глотает. И опять к куску...
- "Ленинград, да, бомбят. По четыре налета в день. Все дома выщерблены,
исковерканы. Вдруг видишь какие-то фанерные декорации, колонны на месте
дома. У трамвайных остановок - зенитки".[...]
Во время рассказа - включаем радио. Сводки - "Три дивизии взяты в плен,
1100 орудий..." Необычайная радость охватывает нас. Бабочкин говорит:
- Осень. Как спелые яблоки потрясли, так они и осыпаются. Я думаю, к
новому году - конец.