"Всеволод Иванов. Агасфер" - читать интересную книгу автора

теперь уже не без грации, уселся на кипу "Русского архива" и, не объясняя
причины своего появления, сказал голосом почти задушевным:
- Мы остановились, кажется, Илья Ильич, на том, что мне пришлось
вдохнуть жизнь в имя Агасфер?
- Что же, батюшка, вы и вправду меня заморочить намерены? - сказал я
раздраженно, в то же время испытывая некоторое смутное удовольствие при виде
моего посетителя. - Бувдите вдобавок. - И я указал на раскрытый диван, на
подушки, простыни.
- А вы и далее продолжайте думать, что спите, - хихикнул мой
посетитель. - Мистика нынче в упадке и презрении, а сон еще имеет все права,
тем более сон бархатный.
Единственно потому, чтоб посетитель не подумал, будто я и на самом деле
чувствую себя спящим, я сказал, что согласно печатному экземпляру "Нового
сообщения об Иерусалимском жиде, именуемом Агасфер", принадлежащему перу
Пауля фон Эйтцена, имя Агасфер впервые широко было брошено в мир в 1602 году
- Почему вы так настаивали?
- Если идея ясна, ее выражение словом тоже должно быть ясным и точным,
не правда ли? Я считал, что имя Агасфер полностью выражает мою идею.
Человечество должно быстрее привыкнуть к этому имени и знать его хорошо.
Кое-где этому моему желанию сопротивлялись, но вскоре я получил более того,
что желал. Счастливый случай помог тому. Впрочем, относительно счастливый,
конечно. Пилигрим, о котором я вам рассказывал прошлый раз, был приглашен на
обед к фон Кеенам. Должен добавить также, что Клавдия фон Кеен уже имела
жениха, нет, нет, не меня! По этому одному мне надо было торопиться. Женихом
Клавдии был некий Карл Бреман, пьяница, распутник и не без пытливости, - в
известном дурном смысле, разумеется. Он был богат, княжески богат. Фридрих
Варизи, тот, что был в одежде пилигрима и что ходил к святым местам
замаливать грехи, тоже оказался человеком не безденежным. Пилигрим на обеде
влюбился в Клавдию - и немедленно посватался. После обеда женихи отправились
в кабак, - был очень хороший кабак на южной окраине Гамбурга, под вывеской
"Золотые ножницы". Здесь-то я с ними познакомился. Сильно напившись, они
начали ссору, - разумеется, из-за невесты. Выждав момент, я сказал: "Ну, что
вам, двум благородным и крайне честным людям, ссориться из-за какой-то
продажной твари?" Они потребовали объяснений. Я сказал: "Я дам вам
доказательства, а не словесные объяснения. Сколько, по-вашему, она стоит,
если вы двое ляжете с нею на кровать? Предупреждаю, цена не малая". И я
продал ее.
- Продали? Опоив и затащив в притон?
- Она пришла туда сама.
- Почему?
- Чтоб доказать свою любовь! Разумеется, тут подшутила немножко и
Афродита. Она, при рождении Клавдии, вложила в нее чересчур много плотского.
Я воздвиг слишком большую плотину, через которую это плотское не имело сил
перелиться. Клавдия и не подозревала, как дрожит от напряжения эта плотина!
Ну, отуманенная плотью, самопожертвованием, любовью и одновременно
презрением ко мне, она согласилась. Та ночь была для меня не из важных. Я
трясся от негодования на себя, на Клавдию, на этих двух плотоядных
подлецов... Когда Клавдию утром увезли к ее тетке, где обычно у нас
происходили свидания, я бросил два трупа, Карла Бремана и пилигрима Фридриха
Варизи, против дома самого богатого еврея, обвинив в убийстве всех евреев