"Всеволод Иванов. Сокровища Александра Македонского (Из неоконченного романа) " - читать интересную книгу автора

сторону брани. В конце концов инженер захохотал и сказал, что Андрей Вавилыч
нравится ему. В нём есть что-то от охладителя - прибора для замораживания
воды. Но, к сожалению, он спешит...
С нами остается его жена. Большая и лёгкая в одно и то же время,- как
судно без груза. Она скучает и ждёт, когда мы уйдём: ведь условлено, что
завтра начнётся ревизия!
- До Поли-Соединения вы где работали, Аврора Николаевна?
- Директором Института Сказки.
- Как там было с питанием?
- До войны питание здесь вообще было хорошее. Видите, это всё на мне
ещё довоенного уровня.
- Институт Сказки существует с...
- С 1935-го. Но был перерыв...- Она зевает.- Одно время он
переименовался. В 1936 он назывался Институт Преданий Прошлого.
- Как интересно!
- Разве? - Она зевает пошире.- А в 1937 году его переименовал в
Институт лже-Преданий лже-Прошлого. В 1938 году его назвали Институт
Этнографии и Фольклора, а в 1939-м опять Институт Сказки...
- Что поделаешь, Аврора Николаевна. Жизнь для большинства индивидуумов
и учреждений,- перипетия. Большой архив был?
Она смотрит на нас умирающими от скуки глазами и думает: "Да скоро вы
уйдёте, будь вы прокляты!" Андрей Вавилыч понимает её настроение, но тянет:
человек засыпающий иногда наскажет такого, что затем никогда и не вспомнит!
Ему во что бы то ни стало надо создать впечатление, что беседует между
прочим.
- Архив? Перед тем, как Институт распустили, у него в архиве...- Она
зевает своим большим, как ведро, ртом и говорит: - Было около полумиллиона
сказок.
- Ого!
Наконец-то. Ещё - адрес архива, и мы свободны.
Но до адреса куда труднее добраться, чем до количества сказок Она
вспоминает какие-то вздорные пустяки, а сказать, что сделали с архивом и где
он - не в состоянии. Читатель, пожалуй, возразит: а что, Андрей Вавилыч
разве не мог справиться просто в Наркомпросе? Не мог! Наша первейшая
обязанность - подойти и взглянуть в сказку незаметно, как бы невзначай. Мы
приехали по другому делу!
Она вспоминает, вспоминает, вспоминает... В 1935, 1934, 1933, 1932,
1931, 1930, 1929, 1927... ух!..
Нам уже известна вся её жизнь, но адрес архива - нет!
Несколько лет тому назад её впервые увидел Тимофей Лукич. Он тотчас же
расцеловал её здоровенные щёки и сказал: "Ну, теперь мы заживём лихо!" - и,
не будь у него характера, благодаря которому он относился к жизни так
неожиданно, подобно наводнению, он бы со скуки давно возле неё сломал ноги
или вывихнул челюсти, зевая. Сластёна, с силой, которой хватило бы плечом
вытолкнуть застрявшую в грязи трёхтонку, она поднимала бумажку, являя собой
невыносимое горе и невероятный труд! Впрочем, трудовой список её в порядке.
Это она умеет. Её даже чем-то и когда-то премировали, да разве и её муж - не
премия!..
Мы выходим на улицу. Андрей Вавилыч говорит:
- Хотел бы я иметь такую жену в качестве коня, который повезёт мой прах