"Всеволод Иванов. Сокровища Александра Македонского (Из неоконченного романа) " - читать интересную книгу автора

мужа". Ответ понятный, но всё же не хотел бы я присутствовать при той
беседе! Особенно орала Статира, вторая жена Александра. Она-то, дочь
персидского царя, имеет право требовать свои фамильные драгоценности! Вопли
и притязания Статиры так надоели Роксане, что та, при содействии маршала
Пердикки, прикончила навязчивую дочь персидского царя и отправилась
отдохнуть в Македонию, к матери покойного полководца, уважаемой Олимпиаде.
Казалось бы, чего ей забираться в какую-то там Македонию, когда у ней
самой, в Согдиане, горы не хуже. Но, вдумавшись, вы поймёте. Её отец,
известный уже вам Оксиарт Согдианский, тоже способен был потребовать от неё
открытия местонахождения сокровищ Александра! Вот она и предпочла Македонию
и, как история показывает, совершенно напрасно. Хотя её отец и был грубый
скиф, но - отец есть отец. Поворчал бы на её бестолковость и неумение
организовать дворцовую слежку за мужем, да и успокоился бы. А в Македонии её
ждала участь похуже.
Какой-то вояка Касандр,- спустя почти одиннадцать лет после упокоения
её мужа,- захватил её в плен и отрубил голову и ей, и её сыну. Впрочем, к
сокровищам её казнь уже прямого отношения не имеет, поскольку она казнена в
результате временного мира между диадохами. Это всегда бывает. Война
кончится, а головы, по инерции, ещё полётывают.

6

Измученные и значительно обуженные мы вылезли, наконец, из поезда,
доставившего нас в эту страну охристо-лососёвого оттенка.
Мы остановились на перроне, не столько ослеплённые характерными
красками и решительным солнцем,- наши скромные огородные цвета более близки
нашему сердцу, сколько изумительным размахом строительства
Полиметаллического Соединения, которое чувствовалось на каждом сантиметре,
хотя само Соединение находилось километрах в ста от Города Двух Улиц.
По рельсам, степью, арыками, по шоссе и просёлкам, через горы, долины и
барханы,- крича ругательства, ржа, шепча молитвы, давая свистки, молчаливо
спотыкаясь, ревя в жердеподобные трубы, жуя хлеб, глотая водку, соперничая,
не уступая дороги, судясь в передвижных судах, женясь, любя и разлюбляя,
хворая и выздоравливая, толстея и худея,- стремились в одном направлении:
дымчатые ослики с широкими спинами и тонкими ножками, алые вагоны, серые
халаты, круглые и цилиндрические цистерны, высокие и низкие автомобили, арбы
с колёсами, почти задевающими за облака, босоногие мальчишки,
лопаты-кирки-экскаваторы-ложки, украино-молдавские волы...
- Вот здесь, наверное, поедим! - сказал Бринза, нащупывая в кармане
ложку, с которой он никогда не расставался.
- Да, здесь нечто организуется принципиально новое, есть где применить
себя,- отозвался Хоржевский.
- И запишем кое-что в дневничок,- заключил я.
Андрей Вавилыч умеет бдеть! В то время как мы зевали на окраску и звуки
первостепенного зрелища, он уже высмотрел.
В толпе, задевая всех своими неимоверно длинными ногами, лохматый, как
чертополох, шёл с мешком на спине известный вам консультант. Значит, и он
прибыл в нашем поезде.
- Пчела собирает пищу через воск, человек - через путешествие,- сказал
по этому поводу Бринза.